Где-то в движущемся небе тоскливо носились едва уловимые слухом паровозные гудки, метались разорванными отголосками над степью, над темными окраинами. А там одиноко желтел огонек. Раньше его не было. Наверно, скоро утро уже.
— Паровозы гудят, — сказал Зимин вздрагивающим голосом. — А мы тут… Эшелоны ведь стоят…
Он внезапно повысил голос:
— А Полукаров ушел. Говорит: «Сейчас». Очень образованного из себя ставит. Подумаешь!
Алексей огляделся: на участке было почти пусто; только вдали шевелились силуэты Дроздова и Гребнина.
— Вот черт возьми! — с сердцем выругался Алексей и закричал изо всех сил: — Лу-уц! Полукаро-ов!
— Да, да-а-а!
Из-за сугроба показалась высокая фигура Луца, он странно нырял, спотыкался; похоже было — хромал. Завидев Алексея, он улыбнулся сконфуженно, лицо его было серо-землистым, волосы заиндевели на лбу. Он взял лопату, отбросил глыбу, закричал преувеличенно бодро:
— Был у Саши! У них лопаты об рельсы стучат. Понимаешь? Стоп! А где студент? Я не слышу его острот!
— Полукарова нет, — сказал Алексей, уже злясь. — Где Полукаров?
— Товарищ помкомвзво-о-да!
Вдоль котловины, наклонясь вперед, преодолевая порывы ветра, нетвердыми шагами продвигался лейтенант Чернецов. Он приблизился — из-под заледенелой шапки возникли возбужденные глаза.
— Как дела?
— Не могу похвалиться!
— То есть?
— Куда-то ушел Полукаров.
— Куда?
— Об этом он не доложил!
— Сейчас же переставьте людей на участок Гребнина! Зимин, вы будете связным у комбата. Карапетянц вас сменит.
— Товарищ лейтенант, вы не думайте… — забормотал Зимин растерянно. — Я не хочу…
— В армии нет слова «не хочу». — Чернецов обернулся к Алексею. — Полукарова найти немедленно. Хотя бы для этого вам стоило обойти весь город. Возьмите с собой Брянцева. Впрочем, я сам пришлю его к вам. Идемте, Зимин.
Они исчезли в крутящейся мгле.
Минут через пять Алексей и Борис вышли из котловины, зашагали к окраине по огромным сугробам, у них не было сил говорить, силы уходили на то, чтобы вытаскивать ноги из снега.
Начались темные, пустые дачи с окнами, забитыми досками; крылечки, клумбы и террасы — все завалено, завьюжено, из горбатых наносов проступали обледенелые колодцы. На улочках ни одного огонька.
— Эй! — неожиданно закричал Алексей.
Впереди что-то зачернело: как будто шел человек. Борис тоже окликнул:
— Кто идет? — И обещающе недобро добавил: — Ну, если встречу этого болвана под горячую руку, быть ему носом в снегу!
Человек стоял на дороге: незнакомое лицо паренька, в зубах папироса, от которой трассами сыпались по ветру искры.
— За своего приняли? А, курсанты? Соседи. Погреться, по-видимому? Второй дом, во-он огонек. Там наши девчата и один ваш товарищ… Веселый парень! — Он вскинул лопату на плечо, исчез в метели.
Вскоре они увидели впереди расплывчатое пятно света. Оно розово мерцало в окне маленькой дачи в глубине узенького переулочка, занесенного бураном до заборов. Гребни сугробов перед крыльцом мутно дымились, точно оползали.
— Зайдем сюда, — сказал Алексей.
Они взбежали на крыльцо и вошли в темноту большой стеклянной террасы, слабо и морозно-свежо пахнущей почему-то осенними холодными яблоками. За стеной послышались голоса, смех.
Алексей ощупью нашел дверь, постучал.
— Войдите, пожалуйста! — раздался приветливый ответ из-за двери, и Алексей толкнул ее.
Одурманивающе повеяло теплом горящих березовых поленьев. Около гудевшей, до малинового свечения раскаленной железной печи, развалясь в соломенном кресле, сидел Полукаров в расстегнутой шинели, без шапки и с удивлением глядел на Алексея и Бориса. Вдруг он засмеялся и воскликнул с нарочитой беспечностью:
— Привет товарищам по оружию! Соня и Клавочка, познакомьтесь: друзья по взводу!
Просторная эта комната тускло освещалась керосиновой лампой, Полукаров был не один: на диване, прижавшись друг к другу, сидели две девушки в бараньих полушубках; возле ног лежали лопаты; девушки украдкой переглянулись.
— Выйди поговорить, — сказал Алексей холодно.
— Поговорить? Пожалуйста. — Полукаров поднялся с готовностью, и от его движения затрещало кресло. — Извините великодушно, — закивал он девушкам, улыбаясь.
Они вышли в морозные потемки террасы, Алексей сказал хрипло:
— Бери шапку, и идем.
— Куда идем? — непонимающим голосом спросил Полукаров.
— Ах ты, вундеркинд! — не выдержал Борис. — Он еще спрашивает — «куда»! В ресторан на вокзал! Пить коньяк!