- Ты знаешь этого артиллериста? - повторила Валя. - Ты почему смеялся, Алеша? Он кто?
- Очень хорошо знаю, - ответил Алексей, затем стиснул ей руку, и она заметила: лицо его чуть-чуть изменилось. - Валюта, подожди минуту. Я сейчас, - сказал он и с тем же выражением лица подлез под перила, приблизился к самому барьеру, встреченный неудовольствием заведующего тиром:
- Товарищ дорогой артиллерист, тут соблюдать порядок надобно, прошу вас культурно!..
- Мы вместе, - сказал Алексей. - Все будет как надо.
Была очередь Полукарова, и он уже навалился грудью на барьер, приготавливаясь стрелять, но, отвлеченный административным замечанием заведующего тиром, повернул большую свою голову, близоруко щурясь, проговорил:
- Дмитриев? Ты чего? Откуда ты?
- Дай, Женя, я достреляю твои патроны, устал ждать свою очередь, вполголоса сказал Алексей. - Это таким образом можно сделать? - обратился он к заведующему тиром. - Надеюсь, это не нарушит культурного обслуживания?
- Это ваше личное дело, за патроны заплачено...
Заведующий с приятностью в лице пожал округлыми плечами; автомобилист же смерил Алексея заинтересованно-оценивающим взглядом, выплюнул изжеванную папиросу, одним щелчком мизинца сдвинул фуражку на затылок, теперь она держалась на его голове лишь чудом, но спросил довольно-таки безразлично:
- Свежие артиллерийские силы? Или хочешь закрыть грудью амбразуру?
- Попробую. - Алексей отстранил Полукарова, взял ружье, оглядел мишени. - В какие фигуры можно стрелять?
- На выбор хочешь? - по-прежнему без эмоций удивился автомобилист. Давай. В трубу крейсера. В бегущего волка... В крутящуюся мельницу. Даю пять форы... Начинай!
- Форы не нужно, - ответил Алексей и, наслаждаясь этим моментом предвкушения, сам зарядил два ружья. - Начнем, - быстро проговорил он и, тщательно прицелясь, стоя выстрелил. - Раз, - сказал Алексей. - Считай, автомобилист...
- Ай-яй-яй! - ответил вместо автомобилиста заведующий тиром.
Труба крейсера упала. Алексей тотчас поднял другое ружье - и после второго звонкого щелчка в глубине тира вращающиеся крылья мельницы скрипнули и остановились. За спиной было тихо - ни шепота, ни возгласа одобрения. Автомобилист, по-гусиному вытянув шею в сторону мишеней, резким жестом надвинул козырек фуражки на брови, но, сдержавшись, протянул с ленцой в голосе:
- От сотрясений валятся. Хите-ер!
- Правильно, кто-то из артиллеристов тир качает, - согласился Алексей. - Сколько еще осталось несбитых фигур? Две? Полукаров, дай мне два патрона.
- Ай-яй-яй, два патрона?
Заведующий тиром с услужливой торопливостью высыпал перед ним кучку патронов, и Алексей, испытывая прежнее удовольствие от своей веселой уверенности, опять зарядил два ружья. Затем, поочередно поднимая их, выстрелил по оставшимся мишеням. Дважды щелкнули пульки будто по возникшей недоверчивой тишине, и тут первыми разом засвистели, заорали, как на стадионе, мальчишки, задвигались в толпе, когда он, положив на барьер ружье, спросил автомобилиста:
- Теперь все?
- Тама! Точно! Ни одной мишени! - подтвердило несколько голосов.
Уже полностью удовлетворенный, Алексей перепрыгнул через перила; и Валя, поджидая его возле тира, с изумлением увидела, как мальчишки закипевшим водоворотом закрутились перед ним, дружно крича: "Как фамилия? Как фамилия? Вы снайпер?" - тогда он сказал им что-то; один из них, бедового вида, в кепке с пуговкой, ответил "Есть!" - и водоворот этот двинулся по аллее в сторону набережной.
- Ты хвастунишка! - улыбаясь, заговорила Валя. - Ты же испортил жизнь автомобилисту, видишь, он куда-то исчез. Он умрет от огорчения... Придет в училище, ляжет на кровать и умрет от горестных воспоминаний. Ой, не могу!
Она так засмеялась, что слезы выступили на ресницах.
- Как он надвинул козырек на глаза! Словно его кто-то по затылку ударил!
В это время к ним подошел Полукаров; хмурый, взъерошенный, виновато щурясь, он хотел что-то сказать Алексею, но не сказал и стал раскланиваться с подчеркнутой воспитанностью, стесненный, видимо, присутствием Вали.
- Ладно, Женя, прости, что я тебе помешал, но, кажется, все в порядке, - проговорил Алексей.
- Он так плохо стреляет? - разочарованно спросила Валя, когда они пошли по аллее, не выбирая заранее направления.
- Он близорук. Стеснялся надеть очки, наверно.
Валя сказала тихо, взяв его под руку:
- А каков ты, хвастун, а? Правда, ты сумел расположить сердца зрителей к себе. Я все видела.
Он ответил полушутливо:
- Я этого и хотел. Пусть знают, как стреляют артиллеристы. Это все-таки марка фирмы.
- На войне тоже была эта марка фирмы?
- Да. Только на войне далеко до хвастовства. Там было дело. Нет, не дело, а страшная работа.
Над деревьями небо фиолетово вспыхнуло, раскололось фейерверком; они оба посмотрели туда, и Алексей, проследив за дымными нитями впереди, после короткого молчания заговорил снова:
- Странно самому - даже вот эти ракеты напоминают ночь на передовой, хотя я совершенно ясно знаю, что войны нет, что я с тобой в парке и все отлично... А насчет стрельбы ты не думай, что я стреляю особенно. Правда, до артиллерии я случайно месяц пробыл в снайперской, но снайпера из меня не получилось. Кстати, мой друг Толя Дроздов за тридцать шагов попадает из пистолета в гривенник... Без всякой снайперской школы. Прекрасно стрелял Борис из автомата. У него очень точный глаз.
Замедляя шаги, Валя прикусила губу, сбоку наблюдая за Алексеем, спросила:
- А ты наконец можешь мне сказать, что у вас произошло с Борисом? Ведь что-то произошло? Или это тайна?
- Нет, это не тайна, - ответил Алексей. - Но мне не хочется говорить об этом. Просто, когда теряешь друга, становишься как-то беднее. Это я понял.
Тут из боковой аллеи с шумом, топотом подбежала к ним группа запыхавшихся мальчишек, и, как показалось Вале, предводитель их, тот самый, бедового вида, в клетчатой кепке с пуговкой, возбужденно шмыгнул носом, выпятил по-военному грудь и, задыхаясь от усердия, выкрикнул:
- Товарищ снайпер, ваши товарищи на набережной. Там много курсантов из артиллерийского училища! Ваше приказание выполнено!
Валя только повела удивленными смеющимися глазами на Алексея, а он даже не улыбнулся, приложил руку к козырьку, ответил без тени шутки: