Пафос и нахмуренные брови Жерома не поправились Бувье. Барон окинул глазами уютную, всю завешанную коврами комнату, веселый яркий камин, вольтеровское кресло, на котором сидел он в своем ватном, затканном цветами, сиреневом халате, сафьяновый томик «Мыслей Паскаля» и произнес, зевая:
— Наивность, друг мой. Ты забываешь, что я и так превысил полномочия, данные мне королем и господином Казимиром Перье, когда взял на себя ответственность за этот злосчастный тариф. Не предлагаешь ли ты мне ночью в роли неистового Дон-Кихота ехать с тобой, мой Санчо Панса, снимать патрули у городских ворот? Это — но дело префекта департамента. Я сделал все, что мог, и умываю руки. Корсиканцы — народ с преувеличенным воображением, что иногда пагубно влияло на дела Франции. Я всегда учил тебя чувствовать, как надлежит лорду, а не сапожнику, но уже в июльские дни понял свое бессилие. Лорды флегматичны, Жором, флегматичны и, главное, равнодушны к судьбам «черни». Иди спать, старина!
Вдали башенные часы пробили двенадцать.
— Мы начинаем двадцать первое ноября, — сказал Бувье, отрывая лист календаря на камине.
16
В короткие промежутки между работой, преимущественно по ночам, Иоганн выходил в сени с уныло вздрагивающей свечой и принимался читать. Как описать ощущения человека, впервые нашедшего разгадку письменности! Сток читал по складам, но зато потраченное усердие и преодоленные трудности приводили к тому, что он запоминал текст навсегда, вникая в смысл, в оттенок каждого добытого слова. Книга была для рабочего шахтой, куда он впервые спускался, трепещущий, с мерцающим фонарем.
Иоганн, осевший в предместье Круа-Русс за ткацким станком, продолжал странствовать по миру новых идей. Он перечел все книги Жана. В одну из ноябрьских ночей Сток принялся за учение Сен-Симона в изложении его учеников.
Первые строки одной из глав сосредоточили на себе внимание немца.
«Эксплуатация человека человеком, — читал Сток, — вот состояние человеческих отношений в прошлом. Эксплуатация природы человеком, вступившим в товарищество с другим человеком, — такова картина, представляемая будущим.
Через семью, касту, город, нацию род человеческий стремится ко всемирной ассоциации. Это не мечта, а строго научное предвидение…»
«Существует, — читал он далее, — большое различие между положением разных классов в настоящее время и тем положением, какое занимали в прошлом господа и Рабы, патриции и плебеи, сеньоры и крепостные. На первый взгляд кажется даже, что нельзя делать сопоставлений, но отношение хозяина к наемному рабочему является только новым преобразованием, которому подверглось рабство. Рабочий не составляет прямой собственности хозяина, но разве пролетарий определяет свое положение? Нет, вынужденный всегда рассчитывать только на вчерашний заработок, чтобы прокормиться сегодня, он под страхом смерти должен соглашаться на любые условия.
Рабочий эксплуатируется материально, умственно, морально, как некогда эксплуатировался раб».
Порыв ветра приоткрыл створку окна и потушил свечу. Дрожащими от нетерпения руками ткач добыл искру и с пою свет.
«Его положение еще ухудшается, — продолжал читать Сток, — если он в своем неблагоразумии доходит до мысли, что и ему судьба предназначила такое же счастье, каким пользуется богатый, то есть если он берет себе подругу жизни и основывает семью. Постоянно угнетаемый нуждою, пролетарий не имеет времени и сил для развития своих умственных способностей и нравственных привязанностей. Может ли он возыметь стремление к этому? Но кто даст ему средства удовлетворить их? Кто сделает науку доступною для него? Кто примет излияния его сердца? Никто о нем не думает, жалкая физическая жизнь ведет его к огрубению».
«Кто ты, где твой дом, Иоганн? Нужда погнала тебя по свету», — сказал он себе.
Он придвинул ближе свечу.
«Мы должны предвидеть, что некоторые лица смешают пашу систему с системой, известной под названием общности имуществ.
Между нами и ими нет ничего общего. В социальной организации будущего, — говорим мы, — каждый должен занимать место согласно своим способностям и получать вознаграждение сообразно своим делам; это достаточно указывает на неравенство раздела. Напротив, при системе общности все доли равны…»