Биография Смита несколько похожа на биографию Ньютона: в ней мало внешних событий и огромная интенсивность внутренней интеллектуальной жизни.
Имя последователей Смита — легион. В конце XVIII и начале XIX в. заниматься политической экономией означало быть смитианцем. Великого шотландца начинают понемногу «поправлять» (это слово можно производить не только от «правильный», но и от «правый» в политическом смысле). Это делают люди вроде Сэя во Франции и Мальтуса в Англии. Политическую экономию начинают преподавать в университетах, она становится обязательным элементом образования молодого человека из привилегированных классов.
Но вот на сцене появляется богатый биржевик и гениальный самоучка Давид Рикардо. Это наполеоновская эпоха, и он, разумеется, уже без парика, в сюртуке вместо кафтана. Рикардо суждено завершить развитие буржуазной классической политической экономии. Но уже при его жизни начинаются нападки на его учение, в котором показана противоположность интересов основных классов капиталистического общества — буржуазии и пролетариата.
Последователи Рикардо образуют различные группы. С одной стороны, социалисты пытаются обратить учение Рикардо против буржуазии. С другой — в буржуазной науке на обломках рикардианства развивается вульгарная политическая экономия. Так мы подходим к 40-м годам XIX в., когда начинается деятельность К. Маркса и Ф. Энгельса.
Выражая идеи наиболее передовой части буржуазии, экономисты-классики сталкивались с феодально-землевладельческой аристократией, которая в Англии имела прочные позиции, а во Франции господствовала до революции конца XVIII в. Они сталкивались с выражавшей её интересы государственной властью и официальной церковью. Да и в капиталистических порядках они принимали и одобряли далеко не все. Поэтому в жизни многих экономистов мы видим протест, бунтарство, борьбу. Даже осторожный Смит подвергался нападкам реакционеров. Среди социалистов домарксовой эпохи мы встречаем людей твёрдой принципиальности, большого гражданского и личного мужества.
В этой книге не рассказывается о пионерах экономической науки в России. Не потому, что в рассматриваемую эпоху Россия не дала смелых и оригинальных мыслителей. Достаточно сослаться на замечательного русского учёного и писателя петровской эпохи Ивана Посошкова, на социально-экономические сочинения А. Радищева, на труды декабристов Н. Тургенева, П. Пестеля, М. Орлова.
Однако Россия в XVIII и в начале XIX в. значительно отставала от западноевропейских стран в своём экономическом развитии. Главной общественной проблемой было крепостное право. Буржуазные производственные отношения существовали лишь в зачаточных формах. Отсюда большое своеобразие развития русской экономической мысли. По многим серьёзным причинам русская мысль не могла играть роли в формировании экономического учения марксизма, хотя одновременно с Марксом Н. Г. Чернышевский с гениальной проницательностью анализировал буржуазную политическую экономию Запада. Важно то, что экономическая теория марксизма нашла в России в последней трети XIX в. плодородную почву и быстро пустила корни. Русский — первый иностранный язык, на который был переведён «Капитал». Киевский профессор Н. И. Зибер был одним из первых, кто анализировал связь теории Маркса с учением Смита — Рикардо.
О русских мыслителях-экономистах надо писать особую книгу. Это важная и достойная задача, но она выходит за пределы поставленных в настоящей работе целей.
В этой книге автор стремился следовать старинному девизу популяризаторов науки: развлекая, обучать. Сочетать занимательность с научностью трудно во всех областях. Может быть, в политической экономии это труднее, чем где-либо.
Надежда автора заключается, во-первых, в том, что книга научно содержательна и даёт относительно полное представление о становлении и развитии экономической науки. Во-вторых, хотелось бы надеяться, что она интересна и не потребует от читателя «выносливости верблюда и терпения святого», без чего, по выражению Хейльбронера, невозможно одолеть некоторые серьёзные труды по политической экономии. Тем не менее автор должен честно предупредить читателя, что некоторые умственные усилия с его стороны потребуются.
Итак, от политической экономии рабовладельческого общества — до политической экономии середины XIX в. На этой огромной дистанции мы сделаем несколько остановок в ключевых точках.