Мальтус был, возможно, неплохой психолог и ощущал силу таких простых и броских иллюстраций. Читатель был склонен забывать, что это только тенденция, и у него волосы становились дыбом от апокалиптического видения мира, где людям уже негде стоять, не то что жить и работать. Автор немного успокаивал его воображение, говоря, что в действительности Это невозможно: природа сама заботится о том, чтобы эта тенденция не стала реальностью. Как она это делает? С помощью войн, болезней, нищеты и пороков. Все это Мальтус считал как бы естественным (в сущности, божественным) наказанием человека за его греховность, за неистребимый инстинкт пола. Неужели нет другого выхода? Есть, говорил Мальтус в своей книге, начиная с ее второго издания: «превентивные ограничения», или, проще говоря, половое воздержание. Мальтус хвалил поздние браки, безбрачие, вдовство. Но, положа руку на сердце, Мальтус сам не очень верил в эффективность этих мер и опять возвращался к неизбежности позитивных ограничений. Любопытно, что Мальтус в то же время отрицательно относился к противозачаточным средствам, вопрос о которых уже начинал обсуждаться в его время. Такое ограничение рождаемости он отрицал как вторжение в компетенцию природы, т. е. опять-таки бога. Перенаселение в системе Мальтуса не только проклятье человечества, но своего рода благо, божественный хлыст, подстегивающий ленивого от природы рабочего. Лишь постоянная конкуренция других рабочих, которых всегда слишком много, заставляет его работать усердно и за низкую плату.
Мальтусова теория страдает крайней негибкостью, догматизмом. Ограниченный и притом отнюдь не достоверный опыт определенной стадии развития капитализма она пытается выдать за всеобщий закон, действительный для любой эпохи и любого общественного строя.
Неверно прежде всего, что тенденция к безудержному размножению может преодолеваться только недостатком средств существования и мальтусовыми «демонами» — войнами, болезнями и т. д. Мальтус утверждал, что рост средств существования немедленно вызывает реакцию в виде увеличения рождаемости и численности населения, пока это опять-таки не нейтрализует указанный рост. В действительности рта тенденция не только не является абсолютной, но на определенной стадии развития общества явно уступает место прямо противоположной тенденции: увеличение средств существования и повышение жизненного уровня способствуют снижению рождаемости и темпов роста населения. В современных богатых странах Запада естественный прирост населения в 2—3 раза ниже, чем в бедных странах Азии, Африки, Латинской Америки. За 20—25 последних лет Япония, как известно, достигла значительного экономического роста, а рождаемость за Эти же годы снизилась почти вдвое.
Социализм полностью разрывает «роковую» связь между перенаселением и нищетой масс. Новый общественный строй дает невиданно быстрый рост производства материальных благ и более равное их распределение. Вместе с тем он дает людям обеспеченность, личную свободу, подлинное равенство мужчин и женщин, быстрый рост культурного уровня, открывая тем самым путь для разумного и гуманного регулирования народонаселения. Именно при социализме и коммунизме открывается возможность решения одной из величайших проблем, стоящих перед человечеством,— проблемы оптимума населения, т. е. обеспечения такого роста населения, который максимизировал бы производство и потребление, а в конечном счете, если угодно, человеческое благосостояние, счастье.
Обратимся теперь ко второму мальтусову участнику вечной гонки населения и ресурсов — к средствам существования с их арифметической прогрессией. Здесь Мальтус оказывается еще более неправ.
В самом деле, он рисовал примерно такую картину. Представьте себе участок земли, на котором кормится один человек. Он вкладывает за год 200 человеко-дней труда и получает со своего участка, скажем, 10 тонн пшеницы, которых ему как раз хватает. Приходит второй человек (может быть, вырастает сын) и на том же участке вкладывает еще 200 человеко-дней. Поднимется ли сбор зерна ровно вдвое, до 20 тонн? Едва ли, полагает Мальтус; хорошо, если он возрастет до 15 или 17 тонн. Если же придет третий, то па новые 200 человеко-дней они получат еще меньше отдачи. Кому-то придется уйти.
Это в самом примитивном изложении так называемый закон убывающей отдачи (доходности), или так называемый закон убывающего плодородия почвы, лежащий в основе учения Мальтуса. Существует ли такой закон? Как некий абсолютный и всеобщий закон производства материальных благ — безусловно нет. При определенных условиях в экономике, очевидно, могут возникать такие ситуации и явления, когда прирост затрат не дает пропорционального прироста продукции. Но это вовсе не всеобщий закон. Скорее это сигнал для Экономистов и инженеров, что в данном секторе хозяйства что-то не в порядке.