Проведение любых экономических реформ зависело от генерального контролера. Зная это, Буагильбер без конца пытался убедить в полезности своих проектов людей, которые занимали этот пост в последнем десятилетии XVII и первом десятилетии XVIII в. — Поншартрена и Шамильяра. Но эти люди были неспособны даже выслушать его до конца. Добившись однажды аудиенции у Поншартрена, Буагильбер начал свой доклад таким заявлением: возможно, министр сначала сочтет его сумасшедшим, но быстро изменит свое мнение, как только вникнет в его, Буагильбера, идеи. Послушав его несколько минут, Поншартрен расхохотался и сказал, что он остается при первоначальном мнении и не нуждается в дальнейшем разговоре.
Правительство не желало и слышать ни о каких реформах, которые могли бы затронуть интересы привилегированных сословий (дворянства и духовенства) и новых кровососов — налоговых откупщиков, богатых финансистов. Между тем только такие реформы могли вывести хозяйство страны из затяжного кризиса, и в этом направлении шли проекты докучливого руанца.
Сочинения Буагильбера являются одним из важнейших источников сведений о бедственном состоянии экономики Франции той эпохи, о тяжелом положении народа, три четверти которого составляло крестьянство. Но об этом писали многие. Видный автор политических и экономических сочинений маршал Вобан в 1707 г. писал, что одна десятая часть всего населения нищенствует, пять десятых — на грани нищенства, три десятых — в очень стесненном положении и лишь одна, высшая, десятая доля живет хорошо, в том числе несколько тысяч человек — роскошно.
Отличие Буагильбера от этих критиков заключалось в том, что он в какой-то мере понимал коренные причины такого положения. Поэтому он и мог много сделать для развития Экономической мысли. Не случайно взгляд его обращался к деревне. Здесь был ключ к развитию во Франции прогрессивного буржуазного хозяйства. Король, дворянство и церковь упорно держали этот ключ под замком, пока революция в конце столетия не сломала все замки. Французский крестьянин был лично свободен уже несколько столетий. Но он не был свободным собственником земли, на которой жил и работал. Средневековый принцип «нет земли без сеньора» действовал с полной силой, хотя и в изменившихся формах. В то же время во Франции не было того сильного нового класса капиталистических фермеров-арендаторов, который развивался в Англии. Крестьянство изнемогало под тронным гнетом: оно платило ренту и несло бремя самых разных феодальных повинностей по отношению к помещикам; содержало многочисленную армию попов и монахов, отдавая на церковь десятую часть своих доходов; было, по существу, единственным плательщиком налогов королю. Дворянство и духовенство налогов не платили, а городская буржуазия была, с одной стороны, относительно слаба, а с другой — гораздо успешнее могла уклоняться от налогов.
Как много раз повторял Буагильбер в своих сочинениях и докладных записках, эта экономическая система убивала у крестьянина всякие стимулы к улучшению обработки земли, к расширению производства.
Подчиняя всю экономическую политику задаче извлечения налоговых доходов, государство использовало феодальные пережитки, задерживало их разрушение. Вся Франция была разрезана на отдельные провинции таможенными границами, на которых взимались пошлины со всех перевозимых товаров. Это мешало развитию внутреннего рынка, росту капиталистического предпринимательства. Другим препятствием было сохранение в городах ремесленных цехов с их привилегиями, жесткой регламентацией и ограничением производства. Это тоже было выгодно правительству, потому что оно без конца продавало цехам одни и те же привилегии. Даже немногие крупные мануфактуры, которые насаждал Кольбер, в начале XVIII столетия пришли в упадок. В 1685 г. Людовик XIV отменил Нантский эдикт, которым допускалась известная веротерпимость. Многие тысячи семей гугенотов — ремесленников и торговцев покинули Францию, увозя с собой деньги, мастерство и предпринимательскую сметку.
Судья из Руана
Экономические прожектеры — особый тип людей, который встречается, наверное, во все времена и во всех странах. Они похожи на другое особенное племя — изобретателен и нередко наталкиваются на такие же препятствия: эгоистические интересы сильных мира сего, консерватизм и обыкновенную человеческую глупость.