В барском лесу ребята приловчились тайком драть лыко. На молодых лозинках делали ножом надрез у второго сучка и снимали горьковатую липкую кожу до самой земли. Лавочник Олимпий Саввич платил по пятаку за пуд сырого лыка. И ребята в полдень, когда работники за артельным столом набивали брюхо хлебным квасом, кислыми щами и пшенной кашей, а барин небось пил кофей и заедал его персиком, забегали с товаром в лавку. А Димка с Колькой воровато пробирались к дому и сдавали припас деду Лукьяну. Он все дни плел лапти и обещал выдать к покрову по гривеннику — на ярмарку, которую хотел открыть барин перед своим новым домом за Лазинкой.
Как-то Витька собрал «разбойников» на берегу Омжеренки, против барского огорода, что разбивал для генеральши черноусый агроном Кидалов.
— Навернулось дельце! — Витька решительно поддернул штаны. — Огородники сейчас пойдут щи хлебать, а мы сделаем налет на редиску.
— А что это? — спросил Филька.
— В земле растет, как редька. Рубаха красная, а в середине бело, как сахар. Скусная, и на зубах: хруп-хруп-хруп! Надысь я ухватил три штуки, а съел бы полную пазуху. Барин ест, ну и нам надо спробовать.
Ребята зашлись слюной.
— У меня и подкоп сделан. — Глаза у Витьки заблестели. — Прямо из крапивы. Кусается, чертяка, зато ползешь, как мышь, никому не видно. И бежать сподручно — прямо в лес.
Огородники оставили в сторожке древнего старика и пошли по шатким лавам в барскую усадьбу, где только что прозвенел колокол на обед. Они что-то несли. И Димке показалось, что в руках у них ветки с крупной малиной.
— Вот она самая — редисочка! — знающе сказал Витька. — Ну, давайте помалу за мной. Только тихо. А Филька пускай сидит на горушке, в ельнике. Не промахнись, паря. Коли чего не так, свистни в сбою дудку!
Глядеть Фильке было страшно и весело, как цепочкой ползли ребята за Витькой среди грядок и запихивали в колышку красные ягоды с длинной зеленой ботвой.
Налет прошел удачно. И скоро все сидели на упругом зеленом мхе под высокой прямой елкой, как на большом разбойничьем кружале, вытирали редиску подолом рубах, совали ее в рот без соли и нахваливали вполголоса:
— Эх, и редька! И впрямь скусна!
— И в носу першит!
— Ну, что твое яблочко!
Вот уж поблаженствовали в этот день! Словно и не было на свете вкуснее этой штуки! А все потому, что редиска была добыта тайком, как завещал Кудеяр, а главное, на барской земле. А украсть у барина — это подвиг! Да и не каждому он по плечу!..
После ильина дня купаться не полагалось, и многие летние радости ушли напрочь.
Миновали веселые дни сенокоса: сено давно лежало в сараях, а заводить на нем возню не разрешалось. Хлеб обмолотили, и из первой муки выпекли ароматную новину — с грибами, с капустой, с рыбой и даже с мясом, смотря по достатку.
Лето помаленьку отходило, и по ночам холодный туман молоком разливался над лугами. Улетели стрижи. На барских липах, среди старых толстых ветвей, стали проглядывать желтые бляшки, точно пуговицы на мундире у почтмейстера.
Яблони ломились от сочных плодов, но до первого спаса, когда благочинный на глазах у всех съедал первое румяное яблоко в церкви и разрешал снимать урожай, было еще далеко.
Ребята без всякой охоты лакомились падалицами. Да свои яблоки — будь то антоновка, скрут, боровинка, апорт, даже самая сочная грушовка — ничто не шло в сравнение с яблоками у благочинного, у лавочника и особенно у барина!
Дней за десять до первого спаса Витька предложил дерзкий план. У ребят голова пошла кругом: сделать подкоп под высокую ограду в барском саду, в двух шагах от флигеля, навалиться миром на ветвистую коробо́вку — сладкую как мед, — и ночью отрясти ее до последнего яблока.
— Барина кондрашка хватит, провалиться на этом месте! — божился Витька. — А главное — не прозевать! Сдаст Вадя козельским мещанам все яблони на корню, а у тех горлохватов и падалицу не выпросишь.
Дело было заманчивое, но Сила заколебался. Он долго ковырял в длинном горбатом носу и поеживался, будто его знобило.
— Благочинный в прошлом году пшеном под зад угостил. А у этого Вади и дроби схватишь. Садовник больно старательный. Прямо как брат родной Булгакову.
Витька решил взять своего дружка хитростью.
— Не годишься ты, Силантий, в разбойники: много у тебя мякины в башке! Знаете што? — обратился он к ребятам. — Я вам загадку дам, вы мне шепнете на ухо, а кто не отгадает, того не возьмем. Сила ни в жисть не разгадает! Куда ему! Эх, Сила, Сила, зря тебя мать на двор носила!