О существующей системе знали все продавцы Лужи и особо не возмущались. Места были прикормленные и лишаться их никто не торопился.
Время от времени, в соответствии с уровнем инфляции, сумма обязательных поборов повышалась. Тогда появлялись и недовольные. Но недовольство своё они высказывали совсем негромко. Так, едва слышно бормотали.
— Знаешь, Савельев, давай–ка немножко опередим время, — деловито сказал Полторадядько, привычным жестом поправляя заиндевевшие на лёгком морозце усы.
Они с напарником шли на работу, как на праздник. Праздник, который всегда с тобой. Ну, пусть не всегда, но раз в неделю — наверняка.
— Это как? — Савельев дышал ритмично и громко. Недавно вычитал у жены в журнале «Лиза» про методику «рыдающее дыхание» и теперь применял ее на практике. По Лизиной методике это самое дыхание лечило ото всего на свете — от склероза и насморка до СПИДа и сифилиса.
— Накинем «кошелькам» пару процентиков сверху, — объяснил Полторадядько.
— Так ведь недавно повышение было? — удивился Савельев, старательно дыша.
— Да не сопи ты так, — одёрнул напарника Полторадядько. — А что насчёт повышения, так это для кого было? В чей карман пошло, в твой, что ли? Инфляция, брат, она не стоит. Ну и мы пойдём. Ей навстречу.
— А вдруг «кошельки» взбухнут?! — Савельев и вовсе перестал дышать. Его синеватый подбородок даже отвис от чрезмерной нагрузки на мозги. Столько информации сразу! Да ещё с ранья–то!
— Ничего, перетопчутся торгаши, не обеднеют, — отмахнулся Полторадядько. — Следуй за мной. И учись, учись пока я жив. Главное — правильно выбрать жертву. Психология, брат Савельев!
Полторадядько попытался втянуть живот и выпятить грудь. Получилось ровно наоборот. Но вид у него всё равно был довольно бравый. Потому что исключительно решительный.
Полторадядько с Савельевым шествовали по центральной дорожке рынка, оглядывая пестрые торговые ряды и скупо, лишь лёгким кивком головы отвечая на приветствия «кошельков». Здесь, в центре им ловить было нечего. Это была чужая территория. Их делянка располагалась в северо–восточном секторе, по правую руку от бронзового Ленина. А так как все ларьки и торговые места недавно были пронумерованы, то граница протекала ровно по тринадцатому ряду.
Савельев дышал что было сил. Ему хотелось вылечить хронический гастрит, единственное, что ему удалось заработать за многолетнюю армейскую службу.
Первым делом собрали с ответственных за ряды законно положенное. С этой суммы им на двоих с Савельевым полагалось десять процентов: то есть ровно по пять на нос.
— Ну, давай, Савельев. Не сопи! — Полторадядько решительно замедлил шаги.
На четвёртом месте по шестнадцатому ряду торговал турецкими перчатками, портмоне и прочей кожаной дребеденью юркий азербайджанец Юсуп с тонкими усиками и пронзительно чёрными весёлыми глазами.
— Здравствуйте, товарищы началники! Кофэ горячего не жэлаете? — приветливо засуетился Юсуп, как только Полторадядько с Савельевым остановились возле его прилавка. Он достал огромный китайский термос с аляповатой розой на боку и, не дождавшись ответа, принялся скручивать крышку. Глаза его так и бегали — он прямо нутром чуял угрозу.
И эта угроза не замедлила материализоваться.
— Нарушаем?
— Щто нарущаем? — опешил Юсуп. Замахав руками, он опрокинул пластмассовый стаканчик с уже налитым жидким кофе. — Щто нарущаем, товарищ?
— Ты чем торговать должен? Кожей?
— Кожей, кожей, прямые турецкие поставки. Наценка минимальная. Себе в убыток торгую, — пожаловался Юсуп.
— А это что у тебя? — Полторадядько царственным пальцем указал в угол палатки, где висели разноцветные мохеровые шарфы.
— Это? — обернулся Юсуп. Он уже понял, что влип. Ходкий сезонный товар он прикупил оптом здесь же, на рынке, чтобы подзаработать на рознице.
— Это, это, — подтвердил Полторадядько. — У тебя разрешение на торговлю — чем? А? Или вообще никакого нет?
— Как нэт? Извини, начальник! На оформлении разрешение, мамой клянусь! — схватился за сердце Юсуп.
— Мама мамой, у меня тоже бабушка болеет, а протокольчик придётся составить, — вздохнул Полторадядько. — Давай, Савельев!