Гоша бросил бочонок в клумбу и присыпал его сверху землёй. Расти большим, лотошное дерево!
— Тебя, Лёвка, надо в клумбу закопать! Без права на вырост, — Гоша вроде как шутил, но взгляд его был совсем холодным.
— Похоронить, что ли? — кисло скривил губы Лёвка.
— Да иди ты! Где Котов?
— Сейчас подъедет.
— Ребята, погуляйте, — сказал Гоша невозмутимому Нуру и виноватому Лёвке. — Я должен подумать.
В офисе группы компаний «Царь» на шестом этаже гостинцы «Арена» он остался совсем один. Друзья ушли в бар пить кофе, прихватив с собой секретаршу Галочку. В его кабинете, совсем небольшой комнате, из окна которой виднелись купола Новодевичьего монастыря, было тепло и тихо. Только где–то выше, этаже, наверное, на восьмом, временами взвывала дрель.
Несмотря на Лёвкин идиотский поступок — тысячу раз говорил ведь ему, что нельзя связываться с бандитами! — настроение у Гоши было преотличное. Контракт с генералом выводил «царей» совсем на иной уровень бизнеса. Госзаказ — это вам не жук начхал! Тут и впрямь недалеко до… До чего же? Ах да, до покупки «Манчестера», вспомнил Гоша лучезарную Лёвкину мечту. Впрочем, Анакондов и так уже удачно сделал капвложение. Спиртовой заводик! Увёли из–под носа Коли — Пекаря, вдруг восставшего из мёртвых! Сегодня, через два часа, «стрелка»! Уму непостижимо.
Но Гоша знал наверняка, что всякая задача имеет решение. И то, что сегодня представляется поражением, завтра может обернуться победой. Надо только придумать, как. Какое–то подобие плана уже стало рождаться в его голове, когда дрель взвыла особенно тревожно. И всё же, несмотря на шумовые помехи, он придумал первый шаг. Надо заставить Пекаря, чтобы завод оставался формально принадлежащим «Царю». Как это сделать? Козе понятно: что было сил уговаривать Пекаря переоформить заводик на себя. И вообще — при таком раскладе можно только блефовать. Что у нас там в прикупе? Пока ничего. Но кто об этом знает?
Он усмехнулся, вспомнив, как Лёвка приволок Кате на свадьбу козу. И как потом пьяные гости чуть не сделали из бедной животины шашлык. Б-рр! Не к стрелке будь помянута!
Чуть больше суток после своей «смерти» Пекарь провёл в добровольном затворничестве у Насти. И узнал за это время массу интересного.
Ну, во–первых, на этот раз убили всё–таки не его, а Колю — Сэндвича. Тот сдуру влез в околоспортивные разборки с беспошлинным табаком. Хотел подмять под себя бизнес, а пацаны оказались тяжеловесами. И в прямом и в переносном смысле. Этот кусман крепко держали ребята из бывшей союзной сборной по тяжёлой атлетике.
Во–вторых, выяснилось, что Настькина берлога и впрямь является хорошим убежищем. За прошедшие сутки его не вычислила ни одна сука. Хотя уж его–то пацаны, он был уверен, узнали, что убили не его, а Сэндвича, в худшем случае, уже ко вчерашнему полудню. Делов–то куча: брякнуть в ментовку и выяснить, кого там на самом деле пришили.
В-третьих, скрысятничал Котов. Не успело тело Пекаря, можно сказать, остыть, как котяра прибрал к рукам тульскую ликёрку. Об этом Пекарь узнал, прибыв нынче утром в свой подольский офис на улице Комсомольской. Притом Котов, этот сукин кот, загрёб жар чужими руками, через подставную фирму «Царь».
Про «Царя» и «царей» Пекарь всё выяснил через своих людей в налоговой. Обычные коммерсанты, не из крупных. Оптово–розничная торговля ширпотребом. Несколько печатных изданий. Игротеки в Лужниках. В общем, мелочь. Но встретиться и в глаза посмотреть со значением не помешает. Пусть преподнесут ему купленный заводик как подарок на второе рождение.
И заверните, пожалуйста, — ухмыльнулся Пекарь.
— Ты что–то сказал? — спросила Настя, которая по–хозяйски устроилась в глубоком кожаном кресле и меланхолично красила ногти. И, не слушая ответа, капризно спросила: — А когда мы обедать едем? Между прочим, я кушать хочу.
— Потерпи, — осадил Пекарь подругу. — Сначала дело надо сделать.
С «царями» он забил стрелку на четыре. На берегу пруда возле Новодевичьего.
Он давно хотел повести Настю в грузинский ресторан на Пироговке, а это было совсем рядом. Так всё и срослось.
— Будешь моим телохранителем, — объяснил он глядевшей на него широко открытыми глазами Насте. Та послушно закивала, будто приняла его шутку за чистую монету.