Правда, Стас не заметил, что замочек на кожаной папке оказался немного иной формы, чем прежде — не ромбовидным, а треугольным. Но кто ж обращает внимание на подобные мелочи! Тем более, что бумаги остались в целости–сохранности. За одним–единственным исключением: из документов исчезли все упоминания о первом кураторе Пирога, а именно о Фёдоре Ильиче Покусаеве.
Глава восьмая. Птицы небесные
16 августа 1998 года
Котов всё–таки надыбал! И это было хорошо. И даже очень хорошо. Хотя Котов в очередной раз и пострадал, но это ему — за будущие грехи, как Гоша с Лёвкой решили между собой.
Кое–что про Пекаря они уже знали. Нур вместе со «Щитом и мечом» поработал. Там тоже ребята не простые были — хоть и бывшие, но гэрэушники.
Досье на Николая Петровича Опекушина, 1957 года рождения, заведённое в мае сего года и хранившееся в Гошином сейфе в «Арене», пополнялось довольно регулярно. Картина его не слишком–то оригинальной жизни выстраивалась вполне объёмно. Почти классическая биография средней руки авторитета.
Не из синих, а из спортсменов. В тюряге никогда не сидел. В 1984 был вторым на чемпионате СССР по боксу. Участвовал и в международных соревнованиях.
В конце восьмидесятых сколотил банду из своих подольских корешей, тоже бывших спортсменов. Палатки, рынки, рэкет. Научился ладить и с ворами, и с ментами.
В середине девяностых хорошо присосался к спиртовым поставкам из Осетии. Полностью или частично контролировал несколько ликёро–водочных заводов в центральной России. В крупных разборках и убийствах конкурентов не засветился.
Женат. Вместе с семьей живёт в особняке на окраине Подольска.
Занимается благотворительностью: за свой счёт содержит лечебницу для наркоманов. Наверное, лечит от наркозависимости, чтобы водку, как все нормальные люди пили, а не ширялись всяческой гадостью.
Депутат Московской областной Думы. Вот такие пироги.
По сегодняшним меркам — прямо–таки идеальная биография. Хоть к ордену представляй. Да уже и представили. Пусть и не «За заслуги перед Отчеством», но всё за ту же благотворительность и что–то ещё доброе, вечное.
Так что, с какой стороны не подойди — никак не подковырнёшь. Вся эта информация гроша ломаного не стоила. Предъяви её Коле — Пекарю, так он только спасибо скажет за проделанную работу. Мол, пригодится на следующих выборах. И потребует уши уже не только Стасовы.
Уши надо было по любому выкупать. Да ещё и должок с Пекаря Гоша ох как хотел получить. Чужого не надо, а наше — отдай. Не то, чтобы он очень обижен был — не такая уж смертельная сумма зависла — но свербило у него на душе, кошки скреблись. Очень уж ему не нравилась эта история. Ну, не любил Гоша проигрывать. Не любил — и всё тут! Какие ещё вопросы?
И вот наконец–то! Из всей кучи этого дешёвого дерьма всё же блеснул один золотник. Один! Но зато какой! Не зря, как оказалось, Стасов папаша протирал свои штаны в конторе несколько десятков лет. Надыбал для сынишки информашку!
И вот вам результат! Что и требовалось доказать: нет человека без изъяна, даже с такой благолепной биографией. Стукачок наш Николай Петрович. Вот так депутат! Стукачок!
Завербован Пекарь был еще в конце семидесятых, когда впервые в составе молодёжной сборной отправился в заграничную поездку. Всего–то в Польшу. Курица не птица, Польша — не заграница, но и туда просто так, без благословения свыше, съездить было нельзя. Стучал Николай Петрович, что явствовало из приложенных отчётов, вдохновенно и с удовольствием, выкладывал такие подробности из жизни друзей–приятелей, каковых от него, похоже, даже не ждали.
И, пожалуй, самое главное — связи с конторой Пекарь не потерял. То есть, выходило так, что всю последующую жизнь он работал под колпаком, точнее, уже под крышей конторы. Кого нужно — сдавал, кое–кого потихоньку отмазывал, пользуясь своим авторитетом и связями прежних кураторов. Те ведь тоже люди: по коммерческой части в основном пошли. А кто и во власть. Сращивание организованной преступности с бюрократией, так это, кажется, в наших газетах называется? «Московский вестник» по этой теме тоже не раз и не два проходился. А тут уж и сам бог велел — прикуп прямо в руки лёг, спорхнул из лубянских запредельных высот. Спасибо тебе, Кот Котофеевич! Твои уши, похоже, останутся на предназначенном им природой месте.
Лёвка сразу загорелся:
— Надо просто под благовидным предлогом потихоньку скинуть информацию его коллегам–конкурентам. Тем, на кого он и сегодня, — Лёвка выразительно постучал по столу. — Они его по стенкам размажут!