Но по крайней мере, я должен был пойти на похороны.
Я просто не могу понять, о чём же я думал в то время. Я должен был хотя бы в последний раз увидеть лица своих родителей. Я должен был коснуться их останков.
Что было написано на лице Пола в его последние мгновения? Он не улыбался. Он не выглядел удовлетворённым. Однако на его лице читалось явное облегчение. О чём он хотел сказать перед смертью? Какие лица были у моих прошлых родителей, когда они умерли? Почему? Почему я не пошёл увидеть их?
О, как же сильно мне хочется вернуться и увидеться с ними в последний раз.
Часть 3
На следующий день.
Пробуждение было ужасным. Пустота внутри и нежелание ничего делать охватили меня целиком. И всё же кое–как мне удалось справиться с этим и встать.
Я отправился в соседнюю комнату, к Лилии и Зенит. Увидев меня, Лилия посмотрела на меня с удивлением.
— Рудэус–сама, вы хорошо себя чувствуете?
— Более–менее. Разве не будет проблемой, если я продолжу отдыхать?
— Всё хорошо, даже если вам, Рудэус–сама, понадобится отдохнуть подольше, никто не станет возражать.
Возможно стоило последовать совету Лилии, вернулся в спальню и попробовать ещё отдохнуть. Однако меня охватило беспокойное чувство, что если я срочно чем–то не займусь, то просто сойду с ума, мне необходимо двигаться.
— Прошу, позвольте мне остаться здесь.
— …Ну хорошо. Пожалуйста, садись.
В конце концов я решил проверить состояние Зенит вместе с Лилией.
Какой день Зенит уже спит вот так? Три дня в лабиринте, один день в Лапане, так что уже четвёртый день, и она ещё не проснулась?
Неважно как долго я смотрю на неё, кажется, что она просто спит. Хотя она и проспала уже много дней, я не чувствую, что она истощена. Скорее у неё очень даже здоровый вид. Именно так и выглядела Зенит в моих воспоминаниях. Ну может лишь стала чуть–чуть старше… Её щёки и руки тёплые на ощупь, а когда я приблизил ухо к губам я почувствовал и услышал дыхание.
Просто она ещё не проснулась.
Может быть, на это понадобится ещё некоторое время. Но если она так и останется в этом состоянии, разве она не ослабнет и не умрёт? Я сразу подумал о чём–то подобном. Однако не стал говорить этого вслух. Есть вещи, которые говорить можно, а есть те, которые явно не стоит.
Лилия и я вместе тихо наблюдали за Зенит. Иногда приходили поговорить Вера или Шера. Но о чём именно они говорили, я не запомнил.
Я поел вместе с Лилией. Я не испытывал особого голода и еда просто встала мне поперёк горла. Когда я попробовал запить её водой, меня чуть было не вырвало.
До самого полудня в состоянии Зенит не было никаких изменений. А потом мы с Лилией увидели как Зенит медленно приподняла веки и негромко простонала.
— Ммм…
В тот момент в комнате были Лилия, Вера и я. Вера тут же бросилась звать остальных. Я же внимательно наблюдал как моя мать пытается подняться.
Обычно, когда кто–то проспит несколько дней, потом тяжело даже сесть. Однако Зенит села самостоятельно, лишь с небольшой помощью Лилии.
— С пробуждением, госпожа, — с улыбкой заговорила с Зенит Лилия.
Зенит, поднявшись, посмотрела на Лилию странно замутнённым взглядом.
— Мм? — раздался голос Зенит.
Такой знакомый мне голос. Если подумать, этот голос был первым, что я услышал, родившись в этом мире. Голос, слушая который, чувствуешь настоящее душевное спокойствие.
Я почувствовал облегчение.
Пол погиб. Но человек, которого он так отчаянно пытался спасти, жив. Она жива и в безопасности. Мы выполнили последнюю волю Пола.
Когда она узнает, что Пол умер, Зенит будет горевать. Скорее всего, она будет плакать. Но, по крайней мере, Зенит сможет разделить это горе на троих, со мной и Лилией.
— Мама…
Нет, сейчас не лучшее время рассказывать об этом. Когда она немного придёт в себя, она сможет успокоиться и лучше понять случившееся. Так будет лучше всего. Лучше всего рассказать обо всём не спеша и по порядку. Не думаю, что будет разумно внезапно сталкивать её с суровой реальностью. Разве первая встреча с зенит за столь долгое время не должна стать приятным событием?
— …?
Взгляд Зенит был полон недоумения. Она оттолкнула меня. Она забыла меня.
Ничего не поделаешь. Это то же самое, что и с Рокси. Поскольку прошло много времени, я сильно изменился. Может это и потрясло меня, но впоследствии это станет просто забавной семейной историей.
— Госпожа, это Рудэус. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как вы виделись с ним в последний раз.
— …
Зенит рассеянно посмотрела на меня. Потом перевела взгляд на Лилию. В глазах моей матери отразилось её лицо.
— …?
Взгляд Зенит снова стал растерянным. Глаза Лилии широко распахнулись.
Что–то странное тут происходит. Определённо странное. Слишком уж без эмоциональный вид у Зенит. Это здорово, что после долгого сна, она ещё владеет своим телом и ей удалось встать. Но возможно что–то ещё случилось?
Она даже не говорит. Только стонет.
И её поведение. Казалось, что она не помнит Лилию. Я могу понять почему она не узнала меня, но почему она не узнаёт Лилию? Лилия конечно тоже стала немного старше, но не настолько чтобы сильно измениться. Даже её одежда и причёска остались теми же, что и всегда.
— Аее… Ааа…
Её голос слаб. Глаза затуманены. Не может внятно разговаривать. Она не узнаёт нас.
— Госпожа… Неужели вы…?
«Неужели вы..?» Смысл этих слов не надо даже объяснять. Это же ложь да? Как она могла утратить разум?
Мы с Лилией попытались разговорить её.
— …
И мы пришли к одному заключению. Хотя Зенит и реагирует на наши голоса. Однако она не может ответить словами. Возможно, она даже не понимает то, что мы ей говорим.
— Рудэусу–сама… госпожа… она потеряла…
Зенит потеряла всё. Воспоминания, знания, опыт. Все те вещи, что и формируют личность человека.
Она стала инвалидом.
Она уже не помнит Пола. Она не помнит Лилию или меня. Почему? Как? Из–за чего она стала такой? Она ничего не помнит.
Иными словами она не будет горевать из–за смерти Пола. Мы не сможем разделить эту скорбь с Зенит.
Теперь это отчётливо понятно.
— Ах…
Моё сердце было сломлено.
Часть 4
Интересно, сколько уже дней прошло с тех пор?
Моё чувство времени притупилось. Я просыпаюсь и снова ложусь. Сплю и снова просыпаюсь. И так повторилось уже множество раз. Когда я сплю, мне снится смерть Пола.
Пол сражается с Гидрой. Гидра размахивает обрубками шей. Пол отталкивает меня, чтобы я избежал атаки. А потом Гидра бросается на нас, а Пол на неё. А вот я двинуться не успеваю. Пол пинает меня со всей силы, отбрасывая прочь. Голова Гидры врезается в землю прямо передо мной.
А потом я вскакиваю… Только для того, чтобы понять, что это всё сон, и снова падаю на кровать.
У меня даже нет сил, чтобы встать. Моих сил хватает лишь на горячечные мысли. И все они только о Поле.
Пол. Этот парень. Он вовсе не был образцом для подражания. Он был озабоченным донжуаном, самовлюблённым позёром. Он с трудом переносил трудные времена, ища утешение в бутылке. Конечно, как отец он полностью провалился.
Но… Я любил его.
Но, это была другая любовь. Любовь к Полу была совершенно иным делом.
Пол скорее был другом, таким, каких мнительные родители зовут «плохой компанией». Хотя психологически я был старше, Пол куда больше испытал на собственной шкуре. Даже учитывая все накопленные мной знания из прошлой жизни, всё–таки последние лет десять я провёл не выходя из дома, у Пола было куда больше реального опыта. Но это всё не важно. Не важно, какая там была разница в возрасте. Когда я разговаривал с Полом, у меня было чувство, что он такой же парень как я. Я никогда не видел в нём «отца».
Даже когда я был ребёнком, я никогда о нём так не думал. Но. Пол изо всех сил старался воспитать меня правильно, как своего сына. Сына, который на деле был жалким тридцатилетним мужиком. Который, с какой стороны не взгляни, вёл себя странно и вызывающе. Но Пол всегда смотрел на меня как на члена своей семьи, и никогда со стыдом не отворачивался от меня.