Зузка не возражала. Ергуш перевел ее через второй рукав Ольховки, в мелком месте за Котлом. Камни в воде были скользкие, Ергуш держал Зузку за руку. Она поскользнулась, рассыпала камешки.
— Ничего, — сказал Ергуш, — соберем покрасивее.
Хвостик перескочил через воду, кинулся на луг, стал валяться в траве.
Сюда не доносилось журчание реки, было тихо, только луговые кузнечики точили тонкие травяные шпажки. Разговаривалось легко, думалось спокойно.
— Хочется уйти далеко-далеко, — сказал Ергуш, — так ведь не пускают. Только и знай, что дома сиди. — Он вздохнул. — И никого-то нет; ни поговорить, ни поиграть…
— А мы вчера малину ели, — сказала Зузка. — Хорошая малина, сладкая как сахар. Ты малину любишь?
— Люблю, — крикнул Ергуш. — Вот как-нибудь пойду за малиной с моим другом Палё Стеранкой.
— Я тоже хочу пойти, — просительно сказала Зузка и остановилась, печально посмотрев Ергушу в глаза. — Ты не хочешь со мной дружить? А я-то думала… Ну и ладно, никому я не нужна…
Очень печальная была Зузка.
— Я хочу дружить с тобой, — возразил Ергуш. — И за малиной тебя возьму, и никому в обиду не дам…
Зузка весело рассмеялась, запрыгала, косички так и подскакивали у нее на затылке, глаза сияли. Ергуш смотрел. Вот она идет рядом с ним по травянистой тропинке, переставляет маленькие босые ноги. Розовые кашки застревают у нее в пальцах. Шагнет Зузка — головка кашки оторвется от стебля, защекочет между пальцами. Зузка вытащит кашку, отбросит, дальше идет. А Хвостик носится по лугу.
За широкой Воляркой, за мелким ручьем, что серебряной чертой отграничивает луг от Леска, волнуется большое поле ржи. Слабый ветерок дышит над ним. Ергуш и Зузка идут по краю поля. Хвостик забегает в рожь, и не видно его, только колосья шуршат, раскачиваются.
— Хвостик, вылезай оттуда! — кричит Ергуш. — Рожь поломаешь!
Хвостик выскочил, побежал по краю поля впереди Зузки. А за Зузкой — Ергуш. Но нет Хвостику покоя, все его что-то интересует во ржи. Остановится, поднимет переднюю лапу, носом поведет, потом прыгнет высоко, выше колосьев, глянет поверх ржаных волн. И так несколько раз — чует кого-то, ищет.
«И-и!» — вдруг запищал кто-то пронзительно, забил крыльями, будто выстрел раздался.
Хвостик — туда, а над рожью взлетела птица, большая, странная. Даже Ергуш и тот вздрогнул.
— Куропатка! — сразу объяснил он, но это не помогло: Зузка от испуга присела, бледная стала, сердце так у нее заколотилось, что и под платьем видно.
— Не бойся, не бойся, — Ергуш ее по щеке погладил. — Это ведь только птица, ишь как напугала! — Он уже смеялся. — Ты здорово испугалась?
— Здорово, — тихонько ответила она и пошла было дальше.
Ергуш остановил ее за плечи:
— Засмейся, Зузичка, и ничего не бойся, ведь я с тобой…
И что это с ним, отчего он так глупо сюсюкает? Он ведь мужчина, не годится ему… Но Зузичка — слабенькая и пугливая. Новая его подружка… Что бы такое подарить ей, чтоб она полюбила его так, как любят они друг друга с Палё Стеранкой?
У опушки Леска на пеньке сидела мухоловка. Птичка то и дело срывалась, отлетала в сторону и, кувыркнувшись в воздухе, щелкала клювиком. И всякий раз в клюве ее торчало крылышко мухи.
— Хочешь эту птичку? — спросил Ергуш и подошел к пеньку, пристально глядя на мухоловку.
Взгляд его будто приклеился к птице, влек ее неотвратимо, притягивал. Мухоловка съежилась, головку уронила набок, клювик раскрыла. Ергуш не торопясь подошел, посадил мухоловку на ладонь и протянул Зузке:
— На!
Зузка погладила птичку, подула ей на головку, ласково и радостно, и отпустила на волю.
ЧЕТВЕРТЫЙ СОВЕТ
Вечером перед фабрикой мальчишки, как всегда, рассказывали о странных, необыкновенных вещах. Йожо Кошалькуля заявил:
— Я себе палец оттяпал, а он новый вырос.
Осмотрели его палец — не поверили. В темноте трудно было разглядеть, новый он или старый. Тут в мыслях Йожо Кошалькули произошел скачок, и он добавил:
— А наша Зузка говорит, что этот Ергуш Лапин умеет ловить птиц глазами…
Мальчики не хотели верить, ведь это сказал известный лгунишка, Йожо Кошалькуля. А он клялся и божился:
— Зузка сама видела! И побожилась. У Ергуша Лапина взгляд как клейстер, птицу к дереву приклеивает.
Палё Стеранка сказал тогда, что это может быть. У Ергуша глаза, как искры. Он, может, и ночью видит, путь себе глазами освещает…
Совет высказал мнение, что, в общем, Ергуш Лапин очень необыкновенный. Наверное, будет разбойником, каким был его отец…