И она посмотрела на него сбоку, просительно так — невозможно было устоять.
— Ладно, — сказал он. — Но только с этой чертовкой я не разговариваю. Вечно дразнится, противная, покою не дает.
Уговорились. Вышли рано утром, только светало. На весь день! Анна несла маленькое ведерко, в ведерке — узелок с хлебом и вареными яйцами. В руке у Ергуша была только валашка. Зузка ждала их в деревне у фабрики. Она держала два глиняных кувшина.
— Дай, Зузка, я понесу один, — сказал Ергуш, забирая у нее кувшин. Он посмотрел на небо над горами. — Как бы нам не вымокнуть!
Анна и Зузка переглянулись многозначительно, усмехнулись. Ергуш заметил это. Повернулся к Зузке, поставил кувшин у ее ног.
— Сама неси! Чтоб не воображала…
Зузке стало неловко:
— Да что ты, Ергуш? Какой ты чудной!.. Мне-то не надо, я и сама понесу, только почему ты так?..
— Смеетесь у меня за спиной! А я не ослеп еще.
— Мы не над тобой, Ергушко! — защебетала Зузка. — Скажи ему, Анна, мы ведь просто так…
Анна тихонько сказала:
— Хочешь, побожусь?..
Ергуш поднял кувшин и, ни слова не говоря, зашагал впереди девочек. Они держались его следа.
— Сердится, — шепнула Зузка.
— Надулся, как индюк! — отозвалась Анна.
Ергуш шагал быстро, не оглядываясь. Обиделся.
Самые большие малинники были на Блискавице. На одном склоне этой горы лес вырубили, вырубки заросли бузиной, малиной, крапивой. Там и тут над кустами выглядывало темя скалы, серебрились исхлестанные дождями, высушенные солнцем пни.
Долго шли все трое молча; наконец добрались до подножия Блискавицы. Стали подниматься на вырубку — по тропинкам, а то и напрямик. Впереди Ергуш, за ним Зузка, последней Анна. Молчали.
В нижней части вырубки высоко разрослась бузина, малиновых кустов было мало, да и те пообобраны. Выше малинник пошел гуще, а с середины склона тянулась вверх настоящая малинная чаща: кусты переплелись густо, краснели, гнулись под тяжестью крупных капель-ягод.
Девочки начали собирать их. Старались, снимали ягоды пальчиками — одну в посудину, другую в рот. Ергуш уселся на пень; смотрел на долину, изредка поглядывая на девочек.
«Вот глупые, — думал он. — Я бы помог им собирать, а так пусть сами… Зачем смеются за спиной…»
Зузка поставила свой кувшин на низенький пенек, стала обирать ближние кусты. Вдруг она сжала лицо руками, попятилась, зацепилась ногой за куст — упала.
Ергуш подбежал, поднял ее, смотрел испуганными глазами:
— Что с тобой, Зузичка?
Прибежала и Анна. Ведерко бросила, сама вся дрожит, рот раскрыла. Белая, как стена.
— Змея! Змея! — Зузка показывала на пень, где стоял кувшин.
Ергуш подошел к пню, поглядел — ничего особенного: светло-коричневая гадюка, с более темным, красноватым узором по спинке, извивалась у пня. Головку подняла, откинула — смотрит на Ергуша неподвижными, злыми глазами.
— Ну что, моя красавица? — Ергуш нагнулся, улыбаясь раздраженной змее.
Гадюка опустила голову, зашипела, скользнула прочь — спешила убраться.
— Прячься скорее, а то я тебя высеку, — сказал ей Ергуш и стал осматривать пень.
Странное открылось… Под отставшей корой лежали, свернувшись клубочком, молодые гадюки. Вывелись там из яиц, а теперь, наверное, спят. Ергуш отколупнул кору, гадюки, разбуженные, зашевелились, в испуге сослепу кинулись в кусты.
Девочки пронзительно завизжали.
— Что ты делаешь, Ергуш! С ума сошел! — в страхе кричала Анна.
А Ергуш смеялся. Очень уж смешно ему было — до чего перепугались змееныши. Так удирали, будто от этого зависела их жизнь.
— Змей выпускает, нет, чтоб убить их… — пробормотала Зузка, кривя губы — сейчас заплачет.
— Зачем убивать? — удивился Ергуш, подавая Зузке кувшинчик. — Пусть живут. Никого они не обидели, за что же их…
— Да, мы боимся! — хныкала Зузка.
Ергуш стал успокаивать их. Бояться-то нечего. Змея никогда первая не бросается, она убегает. Видал он их уже немало в горах. Не наступай на нее, она и не ужалит. Вон и Палё Стеранка говорит: змея — тварь полезная. Ловит мышей и жуков.
Сбор малины на время прекратился. Девочки держались поближе к Ергушу, не осмеливались лезть в кусты.
— Да вы не бойтесь, — уговаривал он их. — Я пойду вперед, выгоню змей.
Он бродил по малиннику, постукивая своей валашкой, чтоб спугнуть змей, если они тут были. Анна постепенно осмелела, принялась за малину. Зузка не отходила от нее.
Ергуш поднимался по склону. Выше, выше, выбирая места, где малины побольше. Кусты становились все ниже и ниже, ягоды мельче. Пришлось девочкам довольствоваться и такими, подчиниться Ергушу.