– Ой да иди в жопу, – я показала Игорю факи на обеих руках и села на место, закутавшись в невероятно уютный блейзер. Ткань прилипла к вспотевшей спине.
– Наська, ты теперь звезда! – Лера приобняла меня за плечи. – Даже не представляю, как ты на это решилась. Если бы проиграла я, я бы послала задание нахрен, а ты огонь просто!
– После такого Гектор либо уволится, либо пожалуется на нас директору, – сквозь смех сказала Ира.
– А чё на нас-то? – подала голос Светка с соседнего ряда. – Это же не мы тут в одном… этом разгуливали. Как это вообще называется и где ты такое откопала?
– Я похожий на Алике видела, – усмехнулась Карина, – когда искала себе сексуальный топик на вечеринку. Только там на спине хотя бы завязки были, а тут… ну-ка покажи ещё раз.
Карина через проход между партами дёрнула вниз мой блейзер, я стянула его с плеч, обнажив спину.
– Блин, я теперь такой же хочу, – она встала и изучающе осмотрела на мой топ, если его можно было так назвать. Две узенькие полоски крест-накрест спереди, едва прикрывающие кружевной лифчик, обнажённая спина, лямки топа соединяются в районе талии и спускаются ниже, под шорты. Наряд дополнял чокер с сердечком, в исторические времена символизирующий принадлежность к благородной профессии проституток. Сейчас он именно это и символизировал, судя по реакции «общественности».
– Вот за что я полюбил физику, – хохотнул Никитос с последней парты.
– Кстати, сегодня в инсту выложу видео! – провозгласил Игорёк. – Всем смотреть, лайкать и комментить!
– Сегодня вся инста будет завалена Настиным выступлением, твоё видео никому не сдалось, – надменно сказал Ира и послала Игорю воздушных поцелуй. Тот в ответ почесал средним пальцем глаз.
– А Гектор что, дрочить ушёл? – нарочито громко спросила Лера в надежде, что её шутка зайдёт.
Шутка зайти не успела, а вот на последнем слове зашёл сам Гектор, а за ним Алла Дмитриевна. У Леры округлились глаза, и она чуть съехала под парту, смех и обсуждения резко стихли.
– Шарова, выйдем-ка со мной, – глухо сказала Алла Дмитриевна, даже не взглянув на меня. Игорёк присвистнул и навёл камеру на Аллу Дмитриевну, но получил такой уничижительный взгляд, что снимать тут же передумал.
Лицо запульсировало, дезодорант уже не спасал от потоков пота, льющихся из подмышек, со спины, со лба. Казалось, блейзер насквозь пропитался потом, и от меня уже попахивало. Когда я согласилась на эту тупую авантюру, о последствиях я не думала. Чувства будто притупились, мозг отключился. Это как в юном возрасте не думать о беременности, когда в порыве страсти забываешь о презервативах. Теперь же организм пришёл в норму, и я в полной мере осознала жуткое, давящее чувство собственного идиотизма. Зато меня можно поздравить – я официально совершила самый абсурдный поступок почти за восемнадцать лет.
Пока мы шли по коридору, Алла Дмитриевна молчала. Это молчание угнетало, но не больше, чем предчувствие пиздеца. Как только я поняла, что мы направляемся к кабинету директора, внутренности скрутило ещё больше, из горла настойчиво хотел вырваться ком. Дура, а куда я думала, мы идём? Покушать в столовую?
Алла Дмитриевна всё также молча запустила меня в кабинет и оглушительно хлопнула дверью с другой стороны. Интересно, мне вообще удастся выпуститься из школы?
– Настя, проходи, – позвала меня директриса из-за приоткрытой впереди двери.
Всему когда-то приходит конец. Сейчас конец придёт моей учёбе и личной жизни, потому что, если это дойдёт до папы, он лично будет забирать меня из школы и отводить домой, а выходить разрешит только в магазин и школу дизайна. Ну как можно быть такой тупой?..
Я села на стул напротив директорского кресла, сплела пальцы на коленях, исподлобья посмотрела на директрису. Худая, с хищным носом и короткими седыми волосами Виктория Олеговна расписалась на последнем документе, отложила папку в сторону и со вздохом посмотрела на меня в ответ. Её лицо ничего не выражало, но от этого становилось ещё более жутко. По школе она ходила с таким чопорным видом, что при её появлении разговоры прерывались на полуслове, школьники соскакивали с подоконников, а руки автоматически тянулись к расстёгнутым верхним пуговицам. Её боялись и уважали, но на самом деле, ей совсем не нравилось производить такое впечатление. Судя по нашим с ней немногочисленным беседам, Виктория Олеговна была чутким и справедливым человеком, который горой стоит за свою школу, но холодные серые глаза и гордая осанка почему-то внушали страх. И на этот раз даже мне.
– Анастасия, вы понимаете, почему вы здесь? – спросила Виктория Олеговна, строго и, одновременно, устало.