Но Наташа очень любила Илью Ивановича и он её тоже. Так что после секундного замешательства она решила, что будет относится к нему по-прежнему, как к родному и самому дорогому человеку. А он всегда отвечал ей взаимностью.
— «Дочь! Как я выйду на пенсию, поедем с тобой в Белоруссию, где я партизанил. У меня есть карта, где я пометил место хранения капсулы с партбилетом и другими документами! Найдём?! А?» — обещал он Наташе интересное путешествие.
И Пётр Петрович знал об этом из давнего рассказ самого Борисова, когда тот узнал, что Кочет родом из Белоруссии.
— «Пап! А я хорошо знаю эту Наташу! Она всё время активно играет не нашем перекрёстке. То в штандер, то в вышибалы, а то скачет через верёвочку! Ещё она играет в волейбол и настольный теннис. А говорят, что ещё сильнее она играет в бадминтон! Но я не видел. Зато я видел этим летом, как она в Берёзках позировала нашей соседке тёте Риве. Та из гипса лепила её фигуру, сидящую на траве в полу-шпагате!» — сообщил и Платон.
На этом Пётр Петрович окончил рассказ об Илье Ивановиче Борисове и его семье, оставив у всех неоднозначное впечатление.
— «Петь! А ты бы ещё дольше тянул с получением стройматериала! Тогда может быть мы вообще бы без дома остались!? — неожиданно подначила вечно не суетящегося Алевтина Сергеевна — Вон, у тебя под крышей сколько его всё ещё неиспользованного скопилось?!».
И действительно. Постепенно под крышей их дома стали скапливаться всё ещё неиспользованные стройматериалы. Но не только они. Там стали скапливаться старые и уже ненужные вещи. Постепенно к керогазу и керосинке добавились керосиновая лампа и разборная чугунная печь с выходящей через окно, дважды изогнутой трубой и металлическим листом для неё, вставляемым вместо стекла в одно из верхних звеньев оконной рамы.
Практически каждый работающий гражданин СССР в эти годы поднимал своё благосостояние, как мог, как ему позволяла его совесть и представляющиеся возможности. Кто-то копил, а кто-то подворовывал.
С воровством в школе пришлось столкнуться и Платону. После большого количества уроков в общем гардеробе на первом этаже он обнаружил в своём мешке со сменной обувью не свои новые и модные, а старые чужие потрёпанные полуботинки, к тому же меньшие по размеру.
— Вот это да!? Как же я теперь пойду домой? — пронеслась в его голове первая мысль, после того, как он невольно примерил «новинку».
Платон объявил о пропаже дежурному, но тот ничего подозрительного не видел. Тогда Платон сразу пошёл к директору, кабинет которого находился в торце этажа. Ефим Наумович выслушал пострадавшего, и они вместе пошли осматривать место преступления.
Платон показал, где висел его мешок.
— «А вы осмотрели кругом? Может, кто-то пошутил, и они где-нибудь всё-таки валяются?!» — как всегда на «Вы» обратился он к ученику.
— «А в чём же тогда ушёл вор?!».
— «Ах, да! Ну, пошли ко мне, изложите факт в заявлении!».
И Платон написал заявление о пропаже своей уличной обуви, находившейся в мешочке для сменной, указав время обнаружения пропажи.
— «Ефим Наумович! А мне совершено ясно, что мои полуботинки украл старшеклассник, но ниже меня ростом! И они ему немного велики. Если бы вы, например, построили всех мальчишек, то я бы узнал свои полуботинки. Там есть маленький незаметный дефект!».
— «А вдруг он пока их не носит? Да и унижать все старшие классы такой проверкой я не стану. Меня просто не поймут их родители!».
— «Уверен, что носит! Иначе в чём ему ещё ходить-то?!».
— «Ну, ладно, факт зафиксирован, а я буду думать, что мне делать!».
— «А как же я? В чём мне ходить в школу и по улице? И потом, мы с сестрой у мамы одни! Денег не хватает! Надо обязательно найти мои полуботинки! Я могу и сам их найти, если вы разрешите! И сам прилюдно накажу вора, что б ему больше было неповадно!».
— «Ни в коем случае! А я разрешаю вам пока ходить в школу в кедах и без сменной обуви!» — непонятно с чем не согласился директор, посмотрев на обувь Платона.
Вечером он расстроил, пришедшую с работы маму, и та написала директору заявление уже от себя с просьбой оказать её сыну материальную помощь на покупку полуботинок взамен украденных в школе.
Утром перед уроком Платон отнёс её заявление директору. Тот прочитал и уставился своими выпученными под очками с большими диоптриями глазами на Кочета, как на вымогателя. Но с бывшей коллегой по учительскому цеху связываться не стал.