- Как бы ты заткнулся, - с дружеской непосредственностью сказал Васька.
- Что? Хотя... я понимаю, голос разума не дойдет сейчас до вас. Но наступит время, вы вспомните меня. И проклянете день и час, и ту минуту, в которую вы не послушали меня. Впрочем, что касается меня, - перешел он с пророческого на рассудительный тон, - то для меня данная ситуация, несомненно, выгодна. Если все молодые люди ухаживают за одной девушкой, то один, не лишенный привлекательности молодой человек, имеет возможность ухаживать за всеми девушками. Девушки! Как я вам нравлюсь? - И он принял соответствующую героически-меланхолическую позу.
- Что с тобой? - спрашивала Гала. - Впервые вижу тебя в таком телячьем настроении. Чем это объяснить?
- Cherchez Cez fammes, Галочка.
Хотя, я, кажется, действительно слишком разошелся, думал он. Едва ли такой развязный человек сможет успешно волочиться за Таней. А вслух сказал:
- Только не спеши обманываться внешностью, зри в корень. В каждой груди есть своя змея. Но кому повем печаль мою?
- Как это интересно и даже таинственно, - насмешливо сказала она.
- Я расскажу тебе очень правдоподобный случай в моей жизни, а сейчас трагичные сюжеты просто не вмещаются в моей голове.
В это время растворились обе створки дверей в столовую, и Лора пригласила к столу.
За столом он уселся между Галой и одной из подруг Тани. По другую сторону Галы сидел Захар, а далее Таня. Виола сидела на противоположной стороне стола, наискосок.
Большая люстра, свисавшая с потолка, ярко освещала белоснежную скатерть. Столовое серебро пока еще холодно сверкало рядом с тонким фарфором, блюдами красиво приготовленных яств. Хрусталь бокалов застыл, готовый заискриться, запениться холодным огнем жгучей влаги.
И вот все это оживилось, вспыхнуло, засверкало зайчиками, зазвенело ножами и вилками. Проголодавшаяся компания принялась с увлечением уничтожать вкусные блюда.
Вначале разговор и шутки с трудом пробивали себе путь в горле, подавляемые пищей и обливаемые вином. Кое кто из ребят, не привыкших к такой роскоши, обстановки и сервировки стола, вначале осторожно оглядывались по сторонам, боясь ударить лицом в грязь.
Захар вначале очень несмело приглядывался к своей тарелке, искоса поглядывая на Таню, ловко орудовавшую ножом и вилкой. Она пришла на помощь и наложила ему на тарелку разных вкусных вещей. Однако он, несмотря на то, что Таня деликатно отвернулась, продолжал мяться.
- Захар, вы умрете с голоду, - улыбнулась она. Он пробормотал даже что-то того, что он не голоден.
Сергей, искоса наблюдавший за ними, протянул вилку и стянул из тарелки Захара очень вкусно выглядевший, положенный ему Таней кусок. Захар заметил проделку Сергея, когда тот уже подносил уворованное ко рту, он даже сделал инстинктивное движение вслед за пропажей. - От, ирод, - вырвалось у него с искренним изумлением. Вокруг рассмеялись.
- Ты Захар не зевай. Это такой друг, что из-под носа утянет, - подмигнул ему Сашка среди общего смеха.
Такие проделки упрощали обстановку и стеснявшиеся чувствовали себя все свободнее. Скоро, после нескольких бокалов вина (любители пили водку) языки развязались. Как огоньки в костре вначале вспыхивают в разных местах и несмело лижут крупные холодные сучья, так и разговор вначале нерешительно звучал и замолкал то на одном, то на другом конце стола. Но огонь разгорается, скоро захватывает весь костер, и он вспыхивает, полыхает ярким пламенем; весело трещат самые толстые сучья и стреляют во все стороны яркими искрами-метеорами. Лица сгрудившихся вокруг радостно отражают танец огня, а из глаз их, кажется, вылетают веселые теплые искорки и вместе с пламенем и приятно ласкающими обоняние взметаются в темень неба.
Разговор за столом скоро стал общим. Громкие голоса, шутки, остроты летали с одного конца до другого, сплетаясь в веселый гам пирующей студенческой компании. Там и сям возникавший смех все чаще разрастался в общий хохот.
Только когда перешли к сладкому, немного затихли. Большинство выкричалось и высмеялось. Кто-то предложил устроить импровизированный концерт художественной самодеятельности - чтобы каждый по своему вкусу что-нибудь рассказал, спел, сыграл, плясал. То было встречено общим одобрением. Стихийно в роли конферансье оказался Сергей. Он устанавливал порядок выступлений и с веселыми комментариями представлял "публике" выступавших.
Концерт получился очень интересный. Один рассказал веселый случай, другой - свежий анекдот о чудаке профессоре, третий - проделку на экзамене. Рында рассказал о случае с их студенткой Нелли Дидученко, которая отличилась изумительной способностью выступать на семинарах, совсем не готовясь к ним. Она как-то ухитрялась, отвечая смотреть в лицо преподавателю и одновременно слово в слово читать лежащий перед ней на столе конспект. А так как она всегда брала конспекты лучших студентов, то выступления у нее получались очень содержательные. Аудитория с трудом удерживалась от хохота, когда слишком доверчивый Ерепенин солидно разбирал ее выступления и хвалил за глубину изложения. А она скромно потупляла свои красивые невинные глазки. Казус получился, когда Ерепенин вызвал ее совершенно неожиданно для нее. Он, вероятно, забыл, что она отвечала на прошлом занятии; или ему еще раз захотелось послушать содержательный ответ. Нелька поднялась и даже темы занятия не знает. Ну, ребята схватили конспект Федьки Барабаша и положили перед ней. У Федьки конспект был хороший, но на отдельных листках из блокнота. А во время перемены ребята дурачились, бросались портфелями, и листки рассыпались. Петрига собрал их и опять уложил в портфель. Но листки оказались совсем перепутанными. Ну, начала Нелька уверенно, гладко; переворачивает листок и жарит дальше, но вдруг она сама остановилась, - поняла, что это не из той оперы, - и стала быстренько переворачивать бумажки. Ребята сообразили, в чем дело, некоторые потихоньку начали прыскать. Следующего листка она не нашла, тем более что они были не пронумерованы. Но она не растерялась и стала продолжать. Ерепенин, вероятно, думал о чем-то своем, - слушает ее и кивает головой. Ребята уже все поняли - переглядываются, подмигивают. Ну, а когда она с третьего листка стала, махнув на логику, уверенно продолжать совсем другой вопрос, Вадька Стрекуленко, есть у нас такой смешливый парнишка, не выдержал и как фыркнет, а у него был насморк. Тут уж никто не выдержал, все так и грохнули, так и легли. Ерепенин вскочил - не понимает в чем дело. Стал отчитывать Вадьку, а тот головы поднять не может, сидит, трясется весь и подвывает. Ерепенин обиделся, выгнал его и послал к декану. А мы хохочем, еле утихомирил нас. А Нельку посадил. - Вы, - говорит, - хорошо излагаете, только недостаточно продумали ответ, нужно больше стройности. А она хоть бы глазом моргнула. Опустила ресницы и даже обиженно села. А он чуть ли не извиняется перед ней - дескать, я понимаю, конечно, при такой дисциплине нелегко логично построить ответ.