Проще всего, конечно, подойти и пригласить ее танцевать. Но одно представление об этом бросало его в жар. Ему нужно будет быть остроумным, веселым, чтобы заинтересовать ее, подружиться с ней. Но в таком состоянии он решительно ни на что остроумное не способен. К тому же: удобно ли пригласить девушку, так красиво одетую, в этаком балахоне - таким чучелом?
- Вот, в черном платье, с длинным в сером костюме.
Вдруг он услышал голоса подошедших и ставших сзади него:
- Где она?
- А, в лаковых туфлях?
- Да. Станочек, а?
- Да - а, - как бы нехотя признал первый голос то, что действительно заслуживает внимания.
Васька с первых же слов решил, что речь идет о ней.
- Вот и займись. Только она девочка культурная, нужен подход. Даже Додик потянул у нее пустой номер.
- Как ее зовут?
- Таня, Гаевская.
- Она у нас на первом курсе? - деловито спросил первый голос - лирический тенор, как будто ему не хватало только этих анкетных данных, чтобы подойти и тотчас покорить девушку.
- Бедная девочка, она и не знает, что выбрана жрецом любви на алтарь сладострастия, - не то насмешливо, не то угодливо загнусавил второй, высокий горловой голос.
Васька вскипел и резко повернулся к наглецам. Это были два аспиранта филолога, которых он немного знал. Глаза обоих блестели, они были уже "подпияхом". "Жрец" - высокий, с пышной, кучерявой шевелюрой и крупным прямым носом, маслянистыми, чуть навыкате, голубыми глазами с наглой серьезностью исподлобья следил за нею.
Ваське нужно было дать выход своему чувству, и он двинулся прямо на "жреца". Тот не успел посторониться, и он сильно задел его плечом. "Жрец" пытался возмутиться, но Васька медленно, не оглядываясь пробирался среди толпившихся масок; спина его выглядела очень внушительно.
Этот эпизод разозлил Ваську и несколько отвлек от мучительных мыслей, что ему предпринять. Но вслед за решением - при первом же подходящем случае отдуть своего слишком самоуверенного соперника - вновь стали возвращаться те же мысли и переживания.
В это время оркестр заиграл вальс. Мелькнула мысль, что, если он вновь начнет раздумывать, то никогда не решится даже пригласить ее танцевать. Нужно быть смелее и без колебаний. И он с отчаянной решимостью двинулся туда, где на противоположной стороне круга, среди своих знакомых ребят и девушек, стояла она. Но он только успел выбраться из толпы, как тот же ее партнер снова пригласил ее, и она, с улыбкой, обращенной к своей собеседнице, положила свою руку ему на плечо.
Васька остановился, сердце его сильно стучало, голова горела; он чувствовал, что задыхается от волнения и что за эти несколько шагов он полностью исчерпал всю свою решимость.
Успокаиваясь и в то же время, сознавая свою беспомощность, он стал следить, как легко и красиво она вальсирует - как воздушно взлетает ее платье и туфельки, они, казалось, только для ритма танца еле касались паркета. Он должен был признать, что ее партнер довольно ловко ведет ее, смело и ловко вальсируя, в сутолоке вальса. Он, Васька, в нормальном состоянии мог бы не хуже вальсировать; и подумал, как было бы хорошо, если бы он сейчас кружил ее. Он знает одно очень интересное и красивое па. С ней это было бы особенно эффектно.
Танцующие попросили зрителей немного расширить круг, и стена стоявших около Васьки немного подалась назад. Он же, увлеченный своим зрелищем и своими мыслями, остался на месте, немного впереди отступивших, на виду у всех соседей. Глазные прорези в капюшоне были маленькие и на значительном расстоянии от глаз, поэтому поле зрения у него было узкое; чтобы видеть кружащую пару, он должен был поворачивать за нею голову. Скоро соседи обратили внимание на стоящего впереди капуцина, голова которого медленно, но непрерывно вращалась. Заметили и куда направлены его взгляды. Не один Васька следил за этой парой, тем скорее он очутился в центре внимания. На него стали указывать стоявшие у круга и показывать, куда вертится его голова. Зашушукали, засмеялись, а он ничего не замечал.
- Держись, батя, дух бодр, плоть же немощна, - вдруг услышал он сзади хорошо знакомый голос географа Рынды. Он оглянулся и увидел добродушно оскалившееся скуластое лицо с широким носом и светлыми небольшими глазами своего в доску парня. Вокруг были смеющиеся и лица и маски, обращенные к нему. Он вначале не понял, в чем дело. В это время вальс кончился, и Таня подходила к группе своих ребят, которые, смеясь, что-то говорили ей. Он увидел, как она оглянулась и удивленно поглядела на него. Тут только он догадался, почему он находится в центре внимания и понял, что он окончательно опозорен - и она, она видела его позор.
Он постарался скорее скрыться в толпе, пробираясь среди смеющихся физиономий, заглядывающих ему в глаза. Все погибло, все погибло!
Васька быстро вышел из зала и поспешил на улицу. Было приятно встречать на лестнице людей, которые наверняка не видели его страшного конфуза. Ему казалось, что его дурацкая фигура стала посмешищем всего зала и анекдотом. Он не решился сбросить сутану в университете и поспешил домой, оглядываясь, не идет ли кто за ним. Благо дом был недалеко.
Ночь, свежий воздух, праздничные потоки людей, которым до него не было никакого дела, успокоили его. И он вдруг подумал, что ведь его никто не узнал, что достаточно сбросить этот нелепый мешок и он, Васька, ничего общего с дурацким капуцином не будет иметь. Эта мысль была таким приятным откровением, что он даже весело забежал домой, сбросил сутану и, с удовольствием оглядев зеркало свой новый костюм, поспешил в университет. Конечно, в этой нелепой сутане, этаким чучелом, и нельзя было приглашать танцевать такую девушку.
ЖЖЖ