— Передать по цепочке герцогу — пусть ведёт нас к дворцу.
Быстрая скороговорка утихает вдали, я вижу, как кто-то в первых рядах произносит мои слова дель Сауру, тот в отчаянии машет рукой и ломится обратно. Его люди тоже уже полностью готовы к бою, и корпус из Фиори вновь двигается вперёд. А я доволен — выгорело. Мы смогли показать местным, что наш корпус не просто покорное мясо на убой, но может и оскалить клыки, если нас заденут. И нам всё-равно, где умирать — здесь, или на поле боя… Моя добыча пытается дёргаться, но пара ударов по мягкому месту плашмя лезвием меча быстро показывает, что этого не стоит делать. Горожане и солдаты Рёко стоят в переулках, на крышах домов, преимущественно низких, максимум, в три этажа из самана. Даже не из камня, а обычной глины, смешанной с соломой. И это — Империя? Да у меня в Парда сервы живут лучше! Внезапно улица словно расступается, и мы выходим на большую площадь. За ней — зубчатые стены дворца, из-за которых видны купола крыш со знаков Высочайшего на них. Голубые изразцы переливаются на солнце, словно драгоценные камни. Но и дворец такой же красновато-коричневый, как и все остальные строения. Но зато на площади я вижу армию. Настоящую армию Империи. Чёткие квадраты пехотинцев, ощетинившиеся копьями, шеренги лучников, стаи конников, и — ужас всех окружающих Рёко государств, боевых мамонтов… Здоровенных, раз в три больше, чем земные слоны животные с хоботом, на котором укреплён изогнутый серп, внизу, под бивнями — зубчатая пила. На передних ногах наколенники с шипами, и на спине, покрытой густой рыжей шерстью башенка с воинами. Пленница, заметив выстроившихся солдат, что-то пытается сказать, но я снова бью её по заднице мечом, а потом, воздев клинок к верху, привлекая внимание, кручу им в воздухе. Когда меня замечают, молча заношу его над шеей девчонки. Намёк достаточно ясен. Фиорийцы выстраиваются в один плотный квадрат. Получается на диво слаженно, хотя мы ни разу не тренировались в этом построении. Наше огромное каре ощетинивается копьями, стрелки крутят рукоятки арбалетов, качают рычаги, лучники натягивают своё огромное оружие, все напряжены до предела, но вдруг со стороны рёсцев взвивается белое знамя — знак переговоров. Ну, что же. Трогаю Вороного, и тот, храпя, потому что очень не любит таскать лишний вес, галопом мчит меня к застывшему неподвижно впереди дель Саури. Тот немного бледен, на лбу выступили крупные капли пота:
— Ты что творишь, щенок?!
— Перестаньте, герцог. Будьте мужчиной. Нам всё-равно умирать. Так может следующие выживут…
— И это говорит тот, кто вернётся назад?
Я снимаю со своей головы глухой шлем, беру его на локоть.
— И перестаньте меня оскорблять. Да, вы старше меня по должности, возрасту и титулу. Но прошу вас довериться мне. Нам ничего не сделают. Она…
Снова шлёпаю лежащую поперёк хребта тушку по сочной заднице, прикрытой атласом. Девчонка визжит от злости. Но я вижу то, что упускают остальные — при каждом ударе лица рёсских солдат делаются кислыми…
… — она слишком ценна для них. Лучше пусть кто-нибудь даст ответный сигнал.
Герцог прислушивается к совету, и после короткой команды кто-то из его свиты машет белым, относительно, конечно, платком… От стены имперских воинов отделяется кавалькада всадников в блестящих доспехах и устремляется к нам. При виде занесённого меча их лицо бледнеют, и самый главный из них, что понятно по его толщине и совершенно непереносимому для глаз сиянию доспехов, буквально валится с коня и протирается в пыли:
— Пощади её, и вам ничего не будет, клянусь Высочайшим!
Я слышу его приглушённый вопль от земли. Остальные всадники так же валятся прямо в грязь, поскольку здесь, похоже, недавно прошёл дождь, и вторят своему командиру на разные голоса. И тут я улавливаю — принцессу! Пощади принцессу! Ничего себе… Так это дочка самого императора Рёко? Тогда всё понятно…
— Император даёт своё слово! Он не станет никого наказывать! Клянусь Высочайшим!
Убираю меч в ножны, и рёсцы дружно с облегчением вздыхают:
— Плох тот отец, который не научил свою дочь уважать гостей. Даже если они едут к нему не по собственной воле.
Скидываю девчонку с коня, она приземляется на ноги, но пошатывается и летит на землю. Но просто упасть ей не удаётся — все посланцы с воплями устилают землю своими телами. Принцесса валится плашмя, видно, поскользнулась, и с воплями тут же вскакивает и начинает блажить дурным голосом. Но причина этих воплей не я, а те, кто за ней посланы. Падать на твёрдое и жёсткое железо не слишком приятно, и ничуть не мягко. Наконец та выдыхается, пинает кого-то из посланцев загнутой мягкой туфлей, что вызывает новый взрыв криков — доспехи же металлические, а потом, оттолкнув услужливые руки, вновь приближается ко мне, смотрит злым, просто бешеным взглядом сверху вниз и цедит на всеобщем:
— Ты мне за это заплатишь!
— Жизнью?
Криво усмехаюсь в ответ на угрозу. Она не понимает, приходится пояснить:
— Я и так уже… Покойник… А мертвецу угрозы не страшны.
Она отступает на шаг. Меня обжигает мысль, что я сейчас не солгал. Ведь в каком то смысле я действительно мертвец… В это время от главных ворот дворца отделяется громадная кавалькада всяких пышно одетых личностей всех полов и направляется к нам. Дел Саур бледнеет, потом громко шепчет:
— Сам Император…
Вот как? Даже любопытно… Всматриваюсь в толпу, медленно приближающуюся к нам и вдруг утыкаюсь в злой, и одновременно, обеспокоенный взгляд, принадлежащий широкоплечему мужчине с жёстким, словно из дерева вырезанным лицом в очень добротной, простой по фасону, но одновременно и дорогой, одежде зелёного цвета. Выглядит он лет на сорок, цвета волос не могу различить, потому что на голове у него странной формы шляпа, украшенная, пышным султаном из перьев. И — великолепный жеребец… Он? Я угадал. Это — император Рёко. Кавалькада замирает перед нами, но мужчина выезжает вперёд, я тоже делаю шаг навстречу, оказавшись перед всеми:
— Ты слишком нагл, варвар.
Припечатывает он на всеобщем.
— Варвар?
Не обращая внимания на моё возмущение, он продолжает:
— Не дай я своё слово — ты бы уже лишился головы.
Осклабившись в злой улыбке, я медленно вынимаю свой клинок из ножен, рука готова к смертельному удару:
— Проверим, кто кого?
Он с презрением смотрит на меня сверху вниз:
— Ты — варвар, а я Император. Скрестить клинок с тобой будет слишком высокая честь для тебя.
У меня есть ответ на эти слова — император просто трусит. Но я сдерживаюсь, и произношу совсем другое, что от меня ждут:
— Тогда, может, кто из равных по положению и титулу мне осмелится защитить честь своего властелина?
Короткая пауза, затем вперёд выезжает на слоноподобной лошади настоящий гигант. На что я высок, но это вообще какой то монстр. Почти на две головы выше меня… А может, мне просто кажется. Он ведь на лошади, а я — на земле. Но надо держать марку до конца. Уступи я сейчас, и всё пойдёт насмарку… Презрительно плюю ему под ноги:
— Этот урод так желает умереть?
В ответ — возмущённый ропот, и бешеный взгляд рёсца. Император кривится, потом отдаёт резкую команду. Тот лыбится, затем спрыгивает со своего коня. Быстр. Но не достаточно. На нём двойного плетения кольчуга, прикрывающая голову и шею. А на голове небольшой, плоский шлем, словно приплющенный конус. Громила вытаскивает из ножен свой меч. Он у него кривой, как у всех рёсцев, значит, расчёт на машущие удары. Кто-то из местных подаёт ему щит. Довольно большой, жёлтого цвета круг, с набалдашником в центре в виде острого шипа. Император провозглашает:
— Радуйся, варвар. Тебе оказал честь сам первый герой Рёко, граф дель Маахи.
— Меня не волнуют имена и титулы покойников. Он готов?
…Похоже, что громила понимает нашу речь, потому что его гримаса сменяется ненавистью. Он делает стремительный шаг вперёд, вскидывая меч и прикрывая тело щитом, и вдруг останавливается. А я спокойно вкладываю свой клинок в ножны. Император оскаливается, девчонка, его дочь, радостно визжит:
— Струсил! Струсил! Ты можешь только оскорблять женщин, варвар!
Но в этот момент голова местного героя вдруг плавно валится с плеч, а затем всё тело с грохотом падает мне под ноги, содрогаясь в конвульсиях, и я делаю аккуратный, маленький шажок в стороны, чтобы бьющая из артерий кровь не испачкала мою одежду. Свирепо ржёт Вороной, учуяв кровь. Лошади свиты шарахаются, всадники с трудом удерживаются в сёдлах, а я медленно выхожу из боевого транса… Похоже, они даже не заметили, как мой меч покинул ножны и прошёл через обтянутую железом шею рёсского графа, вернувшись в ножны. В таком состоянии человек способен на невозможное — прыгнуть на десяток метров без разгона, взобраться по гладкой стене, двигаться быстрее, чем видит глаз, или поднять вес в тонну весом. Правда, расплата за это страшна, но если не злоупотреблять этим, то особых последствий не будет. Точнее, будут, но они преодолимы… А ещё — не всем даны такие способности. Иной учится всю жизнь, но едва-едва достигает уровня ученика. А у других получается сразу выйти на уровень мастера… Так вот — насколько я могу судить, в этом теле я даже не мастер, а куда выше… И к тому же сейчас у меня в руках мой настоящий, родной меч русского офицера, который я забрал из своей каюты. Тот же, который я делал здесь своими руками и внешне неотличимый, остался висеть на стене моей спальни в Парда. А это — тот клинок, который я получил по выходу из Академии. Изготовленный из монокристаллической стали благородный меч, способный резать и сталь, и камень. Не требующий заточки, никогда не ломающийся меч офицера Имперской Русской Армии…