Последние два дня моего пребывания на Петровке были относительно веселыми. Я рассказывал Шульцгену про тюрьму и играли в слова — больше на Петрах заняться было нечем.
Возвращение на централ
По истечении десяти дней меня и Хаттаба повезли обратно на пятый централ. Шульцген и Тито (подельник Шульцгена по убийству) пока остались в ИВС. Поднявшись со сборки на корпус, я вернулся в ту же камеру, из которой вывозили по сезону.
В хате появился новенькие: скинхед по погонялу Топор и земляк с моего района, сидевший за кражу. Топор своё погоняло получил за совершённую делюгу. Он зарубил знакомого мужика за долги, подловив его около дома. На груди у Топора была наколота свастика, как в фильме «Американская история Икс», а на ногах мотоцикл «чоппер» и имперский орёл с герба Третьего Рейха. На свободе земляка я не знал, но у нас оказалось много общих знакомых. Он сидел второй раз, был осуждён и ждал этапа на зону.
Первым делом после возвращения в камеру я сел писать письмо домой. Индекса не знал, но мне подсказали общемосковский. Первое письмо вышло коротким и по-детски наивным. Пугать родителей не хотелось, да и писать всё открыто было нельзя, каждое письмо проверял тюремный цензор из администрации. Я понимал, что пытки на Петрах лишь начало и теперь меня не оставят в покое.
Написанное письмо процитирую здесь, орфографию и пунктуацию оставил без изменений.
«Здравствуйте дорогие родители!
У меня все хорошо. Как у вас? У меня на хате 8 человек (один парень с района). Почему не присылаете передачки? Уже курить и пожрать по нормальному хочется.
Из пожрать привезите какой-нибудь колбасы, хлеб тут дают. Из сигарет желательно парЫ блоков Явы красной в мягкой упаковке, или Примы… (далее идёт перечёркнутое предложение, объясняющее такой выбор. В нём я написал, что у них и так из-за меня нет денег. Потом решил, что это будет выглядеть жалостливо и зачеркнул написанное так, что текст невозможно разобрать) … Вы главное не нервничайте и в письме ответном напишите наш индекс и дату суда если уже знаете.
Скучаю, увидимся на суде
Ваш сын.».
Сейчас и смешно, и грустно читать это письмо. Осознаёшь, что хоть в те года во многих вещах размышлял по-взрослому, но всё же оставался подростком.
Заголовок в письме я подчеркнул одной линией, что случайно увидел парняга, сидевший рядом за дубком.
— В тюрьме ничего впустую не подчёркивается, — сказал он. — Одной прямой чертой подчёркивается людское, двумя — воровское, тремя — святое! Волнистой — мусорское!
Подчёркивания использовались в малявах, курсовых, поисковых, обращениях, прогонах, в общем, в любых письменных средствах связи между арестантами. Например, «людская», то есть порядочная с точки зрения воровских понятий, хата подчёркивалась одной прямой чертой. Вор двумя прямыми, сука или легавый волнистой линией.
Пока я писал письмо, один из сокамерников колол другому наколку на пальце. На малолетке самопальная машинка для нанесения партаков была редкостью, так как сложно было достать моторчик. Поэтому все наколки делали в основном вручную, першнёй. Першня изготавливалась различными способами, тут зависело от того как удобно кольщику. Острием для першни служила заточенная об железный угол дубка скрепка, которую обычно либо вплавляли в ручку, либо обматывали спичками. Чернилами служила жжёнка, которая изготавливалась путём сожжения подошвы либо бритвенных станков. Для её приготовления брали шлёмку, садились на дальняке и жгли под ней материал так, чтобы дым шёл ровно на дно тарелки. Затем соскребали жжёнку в бумажку, разводили её с каплей шампуня для густоты и всё, чернила готовы. Для обеззараживания иглы использовали огонь.
После того как кольщик доколол партак, я подсел к нему.
— А мне сделаешь наколку? — я с детства хотел себе татуировки, но имел только «пропеллер»[88] на ноге, который лет в тринадцать набил сам себе иглой и чернилами из стержня гелевой ручки.
— А что не наколоть-то? На, выбирай! — и он протянул мне тетрадку, с разного рода несложными тюремными наколками. В основном там были перстни, афоризмы и аббревиатуры. На малолетке любили вести различные тетрадки, куда записывали стихотворения (в основном тюремные), тексты песен, татуировки и их значения.
Первой наколкой я решил выбрать незамысловатую аббревиатуру на большой палец руки. Присел за дубок, а кольщик взял жжёнку, першню, и с сосредоточенным выражением лица начал колоть мне партачку. Получилось простенько, но неплохо. Эта наколка до сих пор со мной и довольно яркая, несмотря на прошедшие года.