- Правильно, всё правильно, но конкретнее! Какие решения?
- Принята Программа КПСС в новой редакции, - преподаватель кивает головой в знак одобрения, - утверждены Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986—1990 годы и на период до 2000 года…
- Совершенно верно…
- В докладе М. С. Горбачёва констатировалось, что «в жизни общества начали проступать застойные явления» как в экономической, так и в социальной сферах.
- Правильно. Еще?
- Ускорение научно-технического прогресса — главный рычаг повышения эффективности производства, структурная перестройка общественного производства, совершенствование социалистических производственных отношений, системы управления и методов хозяйствования, повышение благосостояния, улучшение условий труда и жизни советских людей, преодоление классовых различий, формирование социально однородного общества и дальнейший расцвет, и сближение социалистических наций и народностей.
- Молодец, Карелин садись! Итак, вам предстоит серьезный экзамен! Нужно основательно к нему подготовиться, потому что это вам всем пригодится в жизни! Это не математика какая-то!
- И не физика! – с места кричит Васильев.
- Правильно, Васильев! Раз ты такой умный, то скажи нам что же такое «перестройка»? – спокойно, словно не понял шутки, говорит лектор.
Младший сержант встает и, почесав затылок, начинает доклад выученными избитыми фразами.
- Впервые «перестройка» провозглашена Михаилом Сергеевичем Горбачевым на Пленуме ЦК КПСС в 1985 году. Тем самым он провозгласил программу широких реформ под лозунгом «ускорения социально-экономического развития страны», то есть ускорения продвижения по социалистическому пути на основе эффективного использования достижений научно-технического прогресса, активизации человеческого фактора и изменения порядка планирования экономического развития страны.
- Ладно, садись! Я нацеливаю вас на серьезный подход к подготовке по предмету. Не исключено, что будут присутствовать проверяющие!
- Они буду проверять «перестройку» - теперь уже Тупик вставляет реплику.
- Они будут проверять ваши знания. Советский офицер в современном мире – это не только штурман и летчик, он еще и воспитатель подчиненных, а без знания научного коммунизма тяжело ориентироваться в мире! И еще! Учтите я буду смотреть ваши конспекты! Чтоб все материалы XXVII съезда КПСС были у каждого в отдельной тетради! Всем все ясно? – полковник обводит взглядом аудиторию.
Звенит звонок. Пара закончена! Мы дружно встаем, аудитория наполняется шумом голосов, складываемых в портфели конспектов, ручек, тоненьких красненьких книжечек, наполненных материалами съездов нашей партии. Полковник тоже собирает свои вещи и попрощавшись выходит. На него уже никто не обращает внимания.
- У кого есть конспекты со съездом? – кричит Васильев.
- У меня есть. Я тебе дам, Вася, - голосом образцового подчиненного говорит наш круглый отличник.
- И мне!
- И мне!
За Васильевым устанавливается очередь, в соответствии с которой курсанты собирается списывать конспект. Я не принимаю в этом участие. У меня конспекты имеются. До стажировки остается три недели.
* * *
- Почему ты не заходишь, не звонишь? Совсем пропал! – она смотрит на меня лучезарным взглядом, словно ничего между нами не произошло в последнее время. А может она на самом деле так считает? Может это я себя накрутил? Я себе вбил в голову, что она мне изменяет напропалую? Я теряюсь и уже не знаю, что ей ответить.
- Да дела всякие были… и в увольнения редко ходил…, - выдавливаю я из себя неправду.
- А я видела тебя на прошлой неделе… - Лера улыбается и, мне кажется, она совсем не обижается на меня.
- Где? – удивляюсь я довольно искренне, ведь у меня полная уверенность в том, что меня она не могла видеть.
- Ты шел с друзьями по Ленина, вы были не в форме.
- Может это не я был? – несколько робко предполагаю я, хотя этот факт присутствовал.
- Ты! Это точно! Ты был в джинсах и рубашке с коротким рукавом.
Я пожимаю плечами, не говоря был ли это я на самом деле или она ошибается. Сказать правду значит объяснить почему не заходил к ней, отнекиваться, значит попасть в ловушку из достоверных фактов.
- Ты куда сейчас? – перевожу я тему.
- Домой… а ты?
- Тоже…
- Зайдешь может быть? Дома никого, - предлагает она, дотронувшись до моей руки и я чувствую внезапный прилив желания овладеть ее прекрасным, как ни убеждай себя в обратном, телом.
- Не знаю… - я в растерянности и борюсь со своим животным чувством.
- Пойдем, не на долго! Успеешь потом и домой и куда собирался! – она продолжает меня искушать.
- Разве если ненадолго, - я постепенно сдаю свои принципы, плоть побеждают дух.
- Да что там! На часик! – Лера чувствует, что побеждает.
- Ладно! Пойдем… - я сдался. Моя и ее плоть победили мои моральные устои. Победа ее была стремительной и сокрушительной.
До ее дома было минут двадцать пешком и я, конечно, вытерпел бы эти жалкие минуты, но мне очень не хотелось, чтобы меня видели вместе с Лерой, поэтому мы легко поймали такси и уже через десять минут она открывала дверь дома.
Я стою сзади нее и глажу Леру по спине, спускаясь все ниже и ниже. Она не сопротивляется, а позволяет мне возбудиться еще сильнее. Ее тонкий сарафан легко взлетает под напором моих рук.
- Ну, подожди чуточку… видишь замок открыть не получается! Блин! Что б ты провалился! – это, конечно, относилось не ко мне, девушка извивалась и старалась открыть чертов замок. Ей самой уже не терпелось и неожиданное препятствие в виде заржавевшего замка ее раздражало.
Как все в жизни бывает внезапным, так и замок, вдруг, поддался и открылся. Мы ввалились в знакомый мне коридор. Я нетерпеливо стянул сарафан через голову девушки и оставил ее в одних маленьких трусиках, лифчика под тонкой материей не оказалось. Так же быстро я сбросил с себя дерюгу форменной одежды, и мы каким-то чудным образом оказались на ее диване, все так же разобранном и застеленном не очень свежим постельным бельем.
- Какой ты! – шепчет она мне, распаляя своим горячим дыханием.
- Почему мы говорим шепотом? – спрашиваю я тоже шепотом.
- По привычке…
- Дома точно никого нет?
- Точно… ну, давай же…
- А бабушка где?
- Она на кладбище, будет только к вечеру… да… хорошо… - ее руки помогают мне, потому что я сам не могу справиться с задачей меткости и кучности. – Хорошо… хорошо? Так… не спеши…
И в это самое напряженное время я слышу, как скрипит, а потом хлопает входная дверь.
- Валера! Я пришла! Ты дома? – это ее мать.
- Блин! Ну, давай быстро! Еще! Еще! Ну, пожалуйста! Не останавливайся! – шепчет мне в ухо Лера, но все бесполезно. Я больше не могу.
Лера прямо выскакивает из-под меня и стремительно влетает в какую-то домашнюю одежду, то ли халат, то ли какое-то старенькое платье или мужскую рубашку огромного размера. Я же, онемевший и окаменевший от неожиданности и какого-то неизвестного мне ранее страха, натягиваю на себя одеяло, - это все, на что у меня хватает сил. В комнату входит мать Леры и смотрит прямо на меня. Мне хочется спрятаться под одеялом с головой.