Уже в сенях, так кажется в деревенских домах называется помещение, где снимают верхнюю одежду и разуваются, моя догадка подтвердилась, в доме на самом деле была «малина». Стоящей обуви я насчитал пар двадцать, среди них были и мужские и женские босоножки, кеды, летние туфли.
- Разувайтесь и проходите! – только и бросила хозяйка, после чего исчезла, словно мы ее и не видели.
Мы прошли в ближайшую комнату. Там посреди стоял стол. Такой же большой, как и сама комната. Человек пять сидели за ним. Трое парней и двое девушек, кто-то отходил от него, кто-то подходил. Сказать точно было нельзя, потому что девушка, бродившая по комнате, никак не могла найти себе места, она садилась на колени то к одному парню, то покидала его и бросалась обниматься с другим. Я заметил, что в комнату или из нее вела еще одна дверь, в ней исчезали люди и вновь появлялись уже другие. Такого брожения я даже представить себе не мог. Все пили «жигулевское» прямо из бутылок. Батарея уже пустых стояла возле окна, там же валялось две бутылки водки. В помещении стоял синий туман, настолько было накурено. Что они все здесь делали я никак не мог понять. Откуда-то из другого конца дома доносилась музыка. Я прислушался, стараясь не обращать внимания на гул, царящий в комнате. Мне показалось, что я услышал «стену» Pink Floyd. На нас никто внимания не обратил. Каждый был занят своими переживаниями и мыслями, если таковые вообще у них имелись.
- Куда мы попали? – спросил Лену Петрову Бобер.
- Понятия не имею… - честно призналась девушка. Видно было, что она сама находилась в растерянности.
Однако Бобер быстрее всех адаптировался. Он оставил нас стоящими в нерешительности у стены, а сам растворился в тумане. Через секунду он вновь появился, но уже с четырьмя бутылками пива. Сунув нам по одной, он приложился к четвертой.
- Ладно вам! Коли пришли, то вливаемся в коллектив! - он вновь исчез и появился так же быстро, как и в первый раз. На этот раз он передал по бутылке Лене и Наташе. Те не стали строить из себя «целочек» и тоже приложились к горлышкам.
Вскоре мы растворились в атмосфере всеобщего пьянства и беззаботности. Я устроился с Наташей в соседней комнате на диване, а Бобер стал обхаживать Лену, и уже через полчаса я видел их уходящими в спальню, по крайней мере я видел в той комнате широкую кровать.
- Как тебе здесь? – кричу я в ухо Наташе, стараясь перекричать громкую музыку.
- Ничего! – прикладывается она к моему уху.
- Но ночевать здесь будет проблематично!
- Да уж! Но может к ночи все разойдутся…
- Маловероятно…
Мимо нас снуют гости, все сплошь пьяные, качающиеся и громко матерящиеся. Я стараюсь не обращать на них внимание, так как буду выглядеть очень глупо если каждому проходящему буду указывать на его «недостойное» поведение. Да к тому же могу еще и отгрести по полной. Наташа тоже старается и делает вид, что ей безразличны крепкие слова и выражения местного населения.
- Если я здесь закурю, это будет, наверное, неправильно? – спрашиваю я ее.
- Наверное…
- Интересно, а где здесь курят?
- Ну, там в комнате со столом.
- Ты пойдешь со мной или останешься здесь? – спрашиваю я, хотя знаю очевидный ответ.
- С тобой!
Мы встаем с нашего насиженного места и идем в первую комнату. Здесь полумрак и уже совсем нет народу. Все рассосались. Мы одни. Я вижу диванчик и устремляюсь к нему. Наташа садится рядом. Не успели мы устроиться, как в комнате появляется Бобер с Леной.
- Вы уже здесь! – приветствует он нас. – Там местечко еще на двоих найдется?
- Найдется, - мы пододвигаемся, освобождая место на диване еще для двоих.
Но прежде чем сесть с нами, Серега находит выключатель и поворачивает его. Свет гаснет, и мы остаемся в полумраке. Свет теперь проникает в комнату только через открытую дверь. Диванчик наш стоит в своеобразной нише и к тому же за дверью, поэтому совсем незаметен. Мы оказались вроде как в отдельной комнатке. Голова у меня шумит и кружится от выпитого пива и тяжелого воздуха, впрочем, воздуха уже нет остался только дым сигарет и папирос.
Не успел я достать свою сигарету, как услышал, что в комнату кто-то вошел. По голосам я понял, что это две девушки, потом к ним присоединилась еще одна. Они, не зажигая свет, устроились за большим столом. Я слышу чирканье спичек и чувствую свежий дым. Он пахнет как-то совсем по-другому. Совсем не похож на табачный дым. Мой взгляд встречается с глазами Бобра. Его губы шевелятся, и я могу прочитать по ним «анаша». Так вот, значит, что они курят. Девчонки, видимо, пускают свою папиросу по кругу.
- Так ты послала его? – спрашивает одна из них.
- Конечно! На хрен он мне сдался! – отвечает другая, прокуренным голосом.
- Не, ну, он вообще-то, лапочка… - раздается третий голос.
- Да я тебя умоляю!
- Нет, правда, он симпатяга…
- Слабак!
- В каком смысле?
- В том… Я ему говорю: «ты сдохнешь на мне»! А он: «посмотрим»!
- Ну и?
- После второй сдох!
- Не, я тоже люблю больше и дольше…
- Так, что потом?
- Послала его!
- А щас с кем?
- Да пока не нашла… Говорят, что Андрюха дерет до беспамятства…
- Какой это?
- Ну из второго ПТУ…
- Такой светленький?
- Да…
- Я слышала о нем!
Мы сидим и стараемся не выдать нашего присутствия. Ни Серега, ни Лена, ни Наташа не шелохнутся. Мы превратились в слух и тихое, осторожное дыхание. Признаться, слышать мне, мужчине, этот разговор трех девушек не то, чтобы неприятно, а как-то стыдно, что ли. Я никогда не мог даже подумать, что девушки так обсуждают нас. Оказывается, в нас цениться не ум, не внешние данные, а элементарная физическая выносливость, физическая подготовка и умение долго держаться. Ни романтизм, ни сентиментальность, а только плотские характеристики. Что же там на уме у Наташи? – думаю я и мне становится совсем неприятно. Я отгоняю эти мысли, я не хочу узнать об этом, мне очень хочется верить, что моя девушка не такая. Я прижимаю Наташу к себе, и она сама льнет, будто извиняясь за услышанное нами.
Вскоре девушки уходят, и мы остаемся одни. Мы долго молчим, погруженные в свои мысли переживания.
- Мы здесь точно не уснем и не отдохнем… - шепчет Серега. – Сколько сейчас времени?
- Половина второго, - отвечаю я, вглядевшись в циферблат своих наручных часов «полет».
- Может, уйдем? – спрашивает он всех.
- Куда? – отзывается Лена.
- Ну, проводим вас в общагу, а сами на вокзал…
- Если б! В общагу уже не пустят. Там все закрыто. А на вокзале, не лучше, чем здесь, - говорит Наташа.
- Так что, остаемся здесь? – задается вопросом мой товарищ.
- Здесь. До утра.
- Тогда устраивайтесь поудобнее, наше место здесь. Если б еще диван раздвигался…
Мы принимаем удобные позы, Наташа пододвигается ко мне попой, я прижимаюсь к ней. Она кладет голову мне на грудь. Глаза мои закрываются. Оставшееся время да рассвета мы дремлем на узком диване вчетвером. Шум постепенно в доме стихает, утомленные гости засыпают там, где их сморила усталость. Кто-то еще колобродит по комнатам, кто-то разговаривает, но уже не громко. Кто-то выходит во двор, а потом возвращается и, спотыкаясь о невидимые препятствия, возвращается к своему месту. Где же Строгин и Выскребов? – думаю я. – Может они ушли? Но в таком случае, как мы найдем их? А, не беда, встретимся… Я отгоняю эти мысли, лениво шевелящиеся в моем мозгу. Наступает полная апатия. Рядом со мной полулежит моя любимая девушка и от этого мне уже спокойно и хорошо. Я слышу, как Бобер пристает к Лене, а она тихонько сопротивляется, так, чтобы мы с Наташей этого не слышали. В конце концов Серега отстает, и они затихают, такие же уставшие, как и мы. Мир и спокойствие приходят в этот дом. Как бы весело не проводили время его гости, они все равно люди и им свойственно уставать.
Моя любимая. Я глажу в полудреме Наташину руку, плечо и прижимаюсь губами к ее шее. Она не отвечает мне, потому что спит. Я зеваю, потягиваюсь и следую за ней в царство морфея. Но в само царство я никак не могу проникнуть, меня не пускают на его границе, и я до утра околачиваюсь там не в силах ни проникнуть за черту, ни уйти вовсе.
Утром, чуть рассвело, мы уходим из приютившего нас дома. Оказалось, что Строгин и Выскребов ночевали совсем рядом с нами, в соседней комнате, на том диване, который мы с Наташей покинули, чтобы перебраться в первую комнату. Их нашел Бобер и, растолкав, сообщил наше решение перебраться уже на вокзал.