Кто решится порицать славолюбие в поэте, ученом, живописце?.. Без сомнения, никто. В них напротив уважают эту склонность, как вдохновляющую их и стимулирующую их высокие произведения. Почему же та же самая склонность достойна порицания, когда она побуждает человека к делам благотворительности и к помощи страждущим?
Был ли Эдм Шампион побуждаем к благотворительности любовью к славе, или он делал добро просто по сердечному влечению, это во всяком случае вопрос, тайна которого унесена Эдмом в могилу. Я скорее расположен к последнему из этих двух предположений, но если бы очевидность вынудила меня принять первое, то я все-таки не видел бы в этом ничего дурного.
В половине прошлого столетия жил в Лионе бедный бочар; у него был сын Клод. В то время не было еще такого множества благотворительных учреждений и учебных заведений, как теперь, так что дети людей бедных не могли приобретать, за редкими исключениями, никакого образования, и потому сплошь и рядом высшие способности не могли ни обнаружиться, ни развиться. Несколько школьных учителей-рутинеров, вооруженных розгою и нередко гордившихся тем, что учат тому, чего не знают сами (как о них выразился Беранже, знаменитый поэт, о котором нам придется еще говорить), были единственными рассадниками образования среди неимущего класса народа. Таким образом, когда маленький Клод Мартен выучился читать, писать и узнал четыре правила арифметики, то отец, не имея средств, чтобы дать сыну более широкое образование, выучил его делать бочки, надеясь превратить мальчика в искусного и честного бочара.
Клоду было тогда около двенадцати лет. Послушный, прилежный и смышленый ребенок приводил сначала в восхищение отца Мартена, обнаруживая с каждым днем все более ловкости и расположения к работе; чрезвычайно усердный, как хороший взрослый работник, Клод избегал, даже в часы отдыха, сообщества сверстников, хотя имел полную возможность принимать участие в их играх. Вместо того он читал первую попавшуюся под руки книгу; к счастью, Клод мог удовлетворять своей склонности к чтению благодаря тому запасу книг, которым располагали друзья и знакомые отца. Запас этот был однако очень не велик, так как среди последних было мало людей грамотных; поэтому ресурсы маленького любителя чтения должны были вскоре истощиться. Пришло время, когда получение какой-либо новой книги становилось настоящим событием. Потому Клод очень дорожил книгами и старался обыкновенно продлить свое наслаждение; читая книгу очень медленно, он возвращал ее только тогда, когда совершенно усваивал ее содержание от доски до доски.
В один прекрасный день, роясь в чулане, заваленном всяким хламом, Клод наткнулся на объемистый том, который был немного попорчен мышами; тем не менее при виде его мальчик подпрыгнул от радости. Впрочем, вслед за тем последовало разочарование: взглянув на заглавие книги, Клод увидел учебник математики, а перелистывая ее, не находил в ней ничего, кроме цифр. Клод все-таки поздравил себя с находкой, которая открывала его любознательности новое поле. Он унес с собою толстую книгу и в первую свободную минуту углубился в чтение.
Книга, в которой излагались последовательно все отрасли математических наук, начиналась теми элементарными сведениями, которые были приобретены Клодом еще в школе; так что новое приобретение открывало ему доступ к высшим отделам математической науки. Шаг за шагом, без всякой посторонней помощи Клод основательно изучил все части математической энциклопедии.
Такому отвлеченному занятию он не мог однако предаваться без того, чтобы напряженное состояние ума не пошло во вред его физической деятельности. Несколько раз случалось Клоду прерывать работу для того, чтобы вдуматься в какую-нибудь сложную цифровую комбинацию, и нередко, прежде чем выстрогать бочарную доску, он мелом исписывал ее математическими формулами. Отец Мартен, обратив внимание на эту рассеянность сына, был очень встревожен. Клод прежде был всегда домоседом, а с этого времени стал выказывать совершенно противоположные наклонности: оставляя иногда даже мастерскую, он бродил целыми днями по полям. Отец Мартен, приписывая эти выходки сына дурным наклонностям, рассердился. Клод сознался, что уходит для практических занятий геометрией, и показал сделанные им землемерные чертежи. Но старый бочар, ничего не понимавший в этом деле, не поддался неотразимым доводам Клода и объявил, что во всяком случае побросает в огонь все книги, которые отвлекают мальчика от работы.
Но Клод, не покидая своих любимых занятий, начал кроме того еще учиться рисованию и пользовался каждой удобной минутой для решения математических задач и рисования копий с эстампов. «Черт возьми! — воскликнул отец, — ты с ума сошел, Клод! К чему все это поведет, я тебя спрашиваю?» — «Я сам не знаю, — отвечал Клод, — но я не в силах отказаться от моих занятий; я их люблю, а к вашему ремеслу не имею никакого расположения».
Пришло однако время, когда Клод сумел дать своему отцу лучший ответ. Случайно прочитав подвернувшиеся ему рассказы о путешествиях в отдаленные страны, он сказал отцу:
— Вы спрашиваете меня, к чему послужат мне мои книги, — к тому, чтобы составить себе состояние, а это можно достигнуть путешествуя. Я совершу путешествие на корабле вокруг света; мои познания доставят мне почести и богатство. Когда я возвращусь, вы будете гордиться мной и все мы заживем в довольстве. Я буду делать добро бедным людям, и имя Клода Мартена, сына бедного бочара, который с помощью богатства, приобретенного в чужих краях, помогал бедным, долго не забудется потомством.
— Или, — возразил отец, — сложишь где-нибудь у дикарей свою голову, так что земляки не будут даже знать, что сделалось с Клодом Мартеном.
— Кто ничем не рискует, тот ничего не выигрывает! — ответил Клод.
Так как жажда к славе и богатству всецело овладела Клодом, то борьба его с отцом не прерывалась в течение нескольких лет. В борьбе принимала участие и мачеха Клода, а у этой женщины рука была столь же поворотлива, как и язык; при том она имела неприятное обыкновение, говоря с пасынком, сопровождать свои слова жестами. Клоду представилось уже несколько случаев привести в исполнение свое намерение, но каждый раз он встречал сопротивление со стороны отца. Юноше было уже около шестнадцати лет, когда он узнал о том, что вербуется войско в Индию; он снова стал просить у отца позволения уехать. Утомленный настояниями сына, бочар сказал ему с досадой: «Если тебе хочется ехать, так и уезжай! Желаю, чтобы твои надежды исполнились». А мачеха дала Клоду две пощечины и, швырнув ему небольшой сверток с монетами, крикнула: «Ступай и не смей возвращаться, иначе как в карете!»
Мартен.
Клод уехал и… больше не возвращался. Но лет пятьдесят спустя, мер Лиона узнал, что сын бочара, который жил в этом городе, Клод Мартен, поехавший простым солдатом в Индию и сделавшийся там генералом, умер, завещав своему родному городу значительную сумму денег. Деньги эти предназначались для учреждения благотворительного заведения, по усмотрению лионской академии. Остальную часть своего громадного состояния, простиравшегося до десяти миллионов, Клод Мартен завещал на устройство благотворительных учреждений в тех городах Индии, где он жил в продолжение своей службы. Мартен обязан был своим огромным состоянием преимущественно своему знакомству с математическими науками. Какой-то индийский набоб, увидя карту северной Бенгалии, составленную Мартеном, поручил ему составить такую же карту своих собственных владений. Мартен обнаружил так много искусства в этой работе, что набоб удержал его при себе, назначил главным начальником своего арсенала и с тех пор ничего не предпринимал без советов Мартена, которые всегда очень щедро вознаграждались.