«Антистиус древний дочь свою изгнал того ради, токмо что оной присмотрел, как она с подозрителным человеком, а имянно токмо с служанкою говорила…»
«Сулпитин галлин, такожде дочь свою от себя изгнал, ни зачто иное, кроме, что она не покровенною главою чрез улицы бегала…»
«Демадии премудрый глаголет: стыд у девицы есть, преславная красота, и похвала, еще же и Павел глаголет: уповая, что оной весма потерян, кто стыд свои потерял».
«Бахилидий зело древнии поет, или стихотворец, в притчах и прикладах своих пишет: когда идол изрядную голову имев, а оную голову потеряет, или сронит, то потом оставшейся болван весма красоты своея и пригожества лишится, тако и все другия добродетели, ежели не украшены благочинством и стыдом, не имеют похвалы».
Данное утверждение следует объяснить. Как скульптура или памятник не может показать красоты живого человека, так и все достоинства человека ничего не стоят, если они не украшены благочинством и стыдом.
«Лютер написал: человеку не может быть ничто приятнее и угоднее как благочинная девица».
Я думаю, Лютер не совсем прав. Благочинный юноша тоже достаточно приятное зрелище. А уж благочинный партийный лидер — это уж вовсе праздник души, именины сердца.
«Греческии стихотворец Теогении, согласуяся в сем, рече: „Нет приятнее, девицы благочинного нрава, с богобоязливою и благочинною девицею приходит щастие“».
«…Стигелий тако пишет: чистое сердце, и целомудренная мысль, Богу зело приятны бывают, прямая прехвальная добродетель раждается от чистого и непорочного сердца».
Так вот из всей компании перечисленных мудрецов мне, пожалуй, знакомы только Диоген и Лютер. Но, тем не менее, я почти со всеми из них согласен. Пожалуй, только древний Антистиус и Сулпитин галлин мне кажутся слишком уж сурововатыми. Особенно, этот уважаемый Сулпитин. Подумаешь, девушка через улицы бегала с непокрытой головой. Не такое уж тогда большое движение было, чтобы через улицы не бегать. Да и холода у них в Галии тоже не очень, не такие как у нас в Сибири, не простудишься. Нет, неправ этот Сульфидимизин.
А вот эти слова из «Зерцала», мне кажется, можно даже в устав всех молодежных организаций записать и в «Московском комсомольце» напечатать:
«Не порядочная девица со всяким смеется, и разговаривает, бегает по причинным местам и улицам розиня пазухи, садится к другим молодцам, и мущинам, толкает локтями, а смирно не сидит, но поет блудныя песни, веселитца и напивается пьяна, скачет по столам и скамьям, дает себя по всем углам таскать и волочить, яко стерва…»
То есть это есть описание «ночных бабочек» тех времен. Оказывается, такие девицы корнями уходят в очень далекое прошлое. А я-то думал, что это завоевание нашего извращенного комсомола. А вот другая цитата по этому поводу:
«…о сем вопрошая говорит избранная Люкреция по правде: ежели которая девица потеряет стыд, и честь, то что у ней остатца может».
Я не знаю, куда выбирали в те времена «избранную» Люкрецию, но, мне кажется, что она не совсем права. Если которая девица теряет стыд, у нее может «остатца» некоторое количество валюты, сигарет, зажигалок, колготок и другого добра. А вот друзей и женихов и людского уважения у нее действительно не «останецца».
А окончить эту главу я хочу такими словами «Зерцала»:
«Когда сердце чисто молится, тогда и тело будет нескверно…»
И посоветую всем ребятам прочитать ее внимательно и разобраться во всех тех знаменитых людях, которых цитирует Петр. Кто они и откуда. И что еще дельного они сказали или сделали за свою долгую жизнь. Наверняка, эти достойные люди оставили след в истории.
Девическое смирение
«Между другими добродетелми, которыя честную даму, или девицу украшают и от них требуются, есть смирение, началнеишая и главнейшая добродетель, которая весма много в себе содержит…»
Я думаю, эта добродетель украсит не только даму или девицу школьного возраста, но и государя и отрока. Как, впрочем, и бабушку и дедушку девицы.
Для меня эта глава тоже трудна в работе, как и предыдущая, так как эта добродетель меня самого не украшает. Однако постараюсь смириться и внимательно все читать.
«Зерцало» советует не «…токмо в простом одеянии ходить, и главу наклонять, и наружными поступками смиренна себе являть, сладкия слова испущать, сего еще гораздо не доволно, но имеет сердце человеческое Бога знать, любить и боятися… и ближняго своего болши себя почитать…»