— Теперь идите за мной, тут я все знаю, — сказал Володя и оказался впереди. — Не отставайте! — Обогнули какие-то скирды, долго пробирались по кустам, и наконец, огороды. — Окраина Мелитополя, — шепнул юный разведчик, — а потом и город будет.
Внезапно наткнулись на батарею немецких артиллеристов, но, к счастью, незамеченные часовыми обошли ее и оказались в заросшем бурьяном огороде.
— Ну, «Иван Сусанин», — сказал сержант, — ховайся и жди нас. Возвратимся только завтра ночью. Сигнал — кваканье лягушкой.
— А я? Я же…
— Слушай, что говорят, — оборвал сержант. — Разъякался не ко времени…
— Вот тебе хлеб и колбаса, — Левашев передал мешок Володе и добавил — Осторожно, земляк. Ты свое дело сделал. Помни, если сцапают, ты «нищий и бездомный».
Володька и слова сказать не успел. Сержант и Левашев исчезли в темноте…
Володя Валахов.
Долго лежал Володя в огороде, прислушиваясь к грому пушек и перестуку пулеметов, потом встал и пошел по направлению к городу. «Как будто я не могу выявлять, где и что у немцев», — решил мальчишка.
Там, где остались позади камышовые заросли, уже белело небо. Близился рассвет.
Сорвав два кабачка и засунув их в карманы штанов, Вовка пополз через ограду.
Делал он это осторожно. При каждом шорохе замирал, всем телом прижимаясь к земле. Часовые его не замечали, но страшно было оттого, что наша артиллерия стреляла по окраине города и вокруг то и дело свистели осколки.
В одном месте мальчишка чуть не столкнулся с часовым. Чтобы отвлечь его внимание, он бросил камень на крышу дома. Загремело железо. Немец насторожился и пошел за угол. Тем временем маленький разведчик прошмыгнул через двор и оказался на знакомой улице. Прижимаясь к домам, перебегая от угла к углу, он пробирался все дальше.
Начало светать.
С реки Молочной дул прохладный ветер и промокший мальчик дрожал от холода. Город разрушен. Нет ни одного не пострадавшего от войны дома. Кажется, что горожане покинули Мелитополь. Нигде ни души.
С трудом Вовка нашел дом, в котором жил его друг Толя. Мальчишки когда-то вместе ходили на речку, купались, рыбачили.
Постучал. Из-за закрытых ставен донесся старушечий голос:
— Кого надо?
— Где Толька? — спросил тихонько Вовка.
— Спит в погребе… А ты кто будешь?
— Друг Толькин, — снова зашептал Вовка в щелку ставни.
Из дома вышла старушка. Пропуская Вовку в комнату, она ворчала:
— Стреляют и стреляют… Житья никакого нет. Из-за речки наши палят. И немцы своих пушек возле понаставили. На Октябрьской стоит какой-то шестидульный анчихрист, на Сенной площади орудия длинные в небо глядят.
«Зенитки, — сообразил Вовка. — Надо запомнить».
Где-то рядом взорвался снаряд.
— Иди-ка ты к Тольке в погреб, — заволновалась старуха. — Шарахнет, будешь знать.
В погребе было темно.
Минут пять Вовка всматривался в темноту, прежде чем увидел своего друга, который лежал на соломе и сладко спал под одеялом. К нему под бочок прилег и Володя.
— Толька, проснись ты, — начал тормошить он мальчишку, ткнув пальцем в бок.
— Не коли, — спросонья забормотал тот и открыл глаза.
Узнав Вовку, обрадовался и тут же пояснил:
— А мне приснилось, что меня немцы колют штыком…
— Я тебе кабачков принес, — сообщил Вовка.
— У нас свои есть, — сонно ответил приятель.
Разговор дальше не клеился.
— Давай лучше на улицу пойдем, — предложил Вовка, — там пушки стреляют. Ух, как интересно!
— Пойдем! — живо согласился друг и сбросил с себя одеяло. — Надоели, собаки. Житья нет.
Уже было утро. Солнце светило вовсю. Изредка то там, то здесь рвались снаряды.
— Не боишься? — спросил Вовка.
— Я ничего не боюсь, — хвастливо заявил Толька и выпятил грудь, как петух. — Теперь хана немцам. Наши идут.
— Тогда помоги мне в одном деле, — предложил Вовка.
— В каком?
— Понимаешь, встретил я вчера учителя на улице, а он мне и говорит, что после войны наш город музеем будет, — начал сочинять юный разведчик, — где штаб немецкий был, где пушки у них стояли — везде дощечки потом повесят. Вот нам и нужно эти сведения собрать…
— Музей, это хорошо, — недоверчиво согласился Толька и, немного подумав, добавил — Обманываешь ты, наверное, меня…
— Зачем же мне тебя обманывать… — нарочито обиделся Володя.
— Я сразу догадался, кто ты такой, — вымолвил вдруг Толька. — Партизанишь, да?
Вовка испуганно замахал руками, боясь разгласить военную тайну, он, быстро оглянувшись, слезливо стал убеждать: