– Мне не ясно! – встрял Антон Данилов.
Туфелька повернулась к нему. Она уже примерно представляла, что сейчас начнется, но все равно, как муха, летела в самую паутину.
Класс приготовился к ежедневному развлечению.
– Чего тебе не ясно, Данилов?
– Вы сказали, что писать фамилию. А имя не писать?
– Можешь написать имя, – с раздражением проговорила Туфелька. – Это все, Данилов?
– Не все, – ответил Антон. – Вы сказали: писать класс. А школу писать?
– Не писать! Школа у нас одна!
– Не скажите. Школ у нас в городе много. В одной только центральной части – двенадцать, и это не считая…
– ДАНИЛОВ!!! – взвизгнула Туфелька.
– Хорошо, замолкаю, – с видом победителя кивнул Антон. – Только последний вопрос: имя писать с отчеством или без?
В классе захрюкали.
Даже Филька, хотя он и не любил Данилова, был благодарен, что тот тянет время.
– У него, наверное, в крыльях проволока! – рассуждал Петька. – Точно! Туфелька взяла ворона за крылья и согнула проволоку…
– И ты в это веришь? – спросил Хитров.
Мокренко захлопал глазами.
– А как же еще? – сказал он. – Если нет проволоки, то это фигня какая-то выходит!
Учительница возвысила голос:
– Вопрос А! Какие микроорганизмы передаются воздушно-капельным путем? Варианты ответа: амебы, инфузории, вирусы.
– Туфельки! – вполголоса произнес Антон.
В классе захохотали.
Сдавая тест, Филька случайно поднял голову и вновь увидел скелет. Ему почудилось, что череп чуть-чуть повернут. Совсем незаметно. Ровно настолько, чтобы его пустые глазницы были направлены на Фильку. Прежде Хитров готов был дать руку на отсечение, череп смотрел чуть левее, ближе к учительскому столу.
«Что он от меня хочет? Эй ты, что тебе надо?»
Невидимый сверкающий обруч сжал Фильке виски, холодом сковал лоб.
«Теперь ты – новый граф Дракула! Настал твой черед!»
Глава IV
«Я НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ОН ИСЧЕЗ!»
Дюжий вурдалак подошел к привидению.
– Ты что, белое, обнаглело? Это наша территория!
Привидение укоризненно поглядело на него и растаяло в воздухе.
– Шляются тут всякие! – проворчал вурдалак, укладываясь в разрытую могилу.
После школы Филька, как они и договаривались, отправился провожать Наташу Завьялову. Что касается Петьки Мокренко, то он был оставлен добровольным дежурным в кабинете биологии.
Добровольным дежурным Петька был назначен при следующих обстоятельствах.
Пока писали тест, он ухитрился насвинячить под столом бутербродной фольгой и захватать жирными руками дверцу шкафа. Вдобавок, когда Туфелька заглянула под стол и увидела фольгу, еще обнаружилось, что Мокренко без сменной обуви.
Петька бы отделался замечанием в дневник, но, когда Туфелька на него кричала, в дверях в самое неподходящее время вырос Стафилококк.
– Я вам обещаю, Екатерина Евгеньевна! Скоро здесь будет не просто чисто, а очень чисто! – сказал Стафилококк словами из рекламы и посмотрел на Петьку гипнотическим взглядом удава.
Мокренко, полный нехороших предчувствий, нервно сглотнул.
– Я на прошлой неделе уже дежурил! – робко пискнул он.
Стафилококк пожал плечами.
– Я тебя ни к чему не принуждаю, дружок! Я только предлагаю тебе разумный выбор. Одно из двух: или ты записываешься на сегодня внеочередным дежурным и проявляешь чудеса трудолюбия, или приводишь ко мне завтра свою мать. Выбирай!
Вот так и случилось, что Петька записался добровольцем. Мать он боялся. Она хоть и не занималась боксом, но руку имела очень тяжелую.
Филька и Наташа переходили дорогу, когда откуда-то из-за угла дома выскочил запыхавшийся Антон Данилов. Вначале он сделал вид, что просто проходит мимо, и даже гордо задрал голову к небесам, но едва не попал под «Жигули» и, обруганный водителем, подошел к ним.
– Вандалы! – возмущенно сказал он. – Чайники! В Германии так не ездят! Там, если пешеход переходит, все машины стоят и ждут, пока он пройдет!
– Ага! – хмыкнул Филька. – Как же! Даже если он просто на автобусной остановке торчит и ногу чешет, они и тогда ждут! Мало ли что ему в следующий час вздумается?
Антон не удостоил его ответом, только фыркнул. Прожив за границей дней двадцать от силы, он теперь ругал все русское и вел себя, как завзятый иностранец.
Филька почуял, что отвязаться от Данилова будет непросто. Тощий сын дипломата считал себя неотразимым покорителем девичьих сердец. Вот и сейчас он как бы невзначай поведал, что в Германии в него смертельно влюбилась одна взрослая уже девушка, а когда он, Данилов, сказал, что ему всего четырнадцать, то она от огорчения наглоталась каких-то таблеток.
– Аскорбиновой кислоты! – недоверчиво сказал Филька.
Антон Данилов снова презрительно фыркнул. У него был целый набор презрительных фырканий разной степени выразительности.
Филька почувствовал, что закипает. Причем закипал он не так, как всегда, а как-то очень стремительно и бурно. Перед глазами у него даже запрыгали черные пятна.
Ударь его! Вцепись ему в горло зубами! Кровь так вкусна! Укуси! Действуй решительнее, юный граф Дракула! Пускай он станет таким, как ты! Это будет твоя первая добыча!
Филька сам испугался своего гнева, так непохожего на тот гнев, который обычно охватывал его перед дракой с Даниловым. Этот страх – страх, который он испытывал к себе самому, – помог ему взять себя в руки.