У дверей послышались шаги. Княгиня встрепенулась и должна была насильно заставить себя весело улыбаться и радушно встретить двух царевен. Да что же? Она ведь их искренно и любила. Одна из них была дочерью ее сердечного друга, а великая княжна Наталья всех побеждала своим милым видом.
— В добром ли здоровьи, мои ясочки? — обратилась к ним княгиня.
— Здоровы-то, здоровы, — ответила Елизавета, — только уж очень жарко нынче — в лес хочется. Когда же мы в Петергоф переезжаем, Александр Данилыч?
— Там все уже готово, — сказал Меншиков, — на этой неделе переберетесь.
— То-то, поскорее бы! Да заступись хоть ты, Дарья Михайловна, за императора, — совсем князь его у нас замучил!
Дарья Михайловна только рукой махнула, показывая этим, что не ее это дело.
Великая княжна Наталья уселась с Александрой Александровной и дружески с ней шепталась.
Княжна Мария даже и не старалась казаться любезной. Она села в угол, потупила свои глаза и, очевидно, не хотела принимать никакого участия в разговоре.
— Что так сурова, государыня? — с ясной улыбкой, несколько маскировавшей насмешливость тона, обратилась к ней Елизавета. — Не годится так хмуриться невесте. Женихи хмурых невест не любят.
При этих словах у Александра Даниловича даже рот скосился.
«Эх, подальше бы эту егозу, да поскорей!» — думал он.
— А что же, цесаревна, — взглянув на нее, сказал он, — подумала ли ты, о чем я вам вчера докладывал?
— Нет, не подумала, да и думать мне не о чем: не подходящее это дело.
— Что же, разве мой жених плох? Чем вам не пара принц прусский?
— А хотя бы тем, что он прусский, а не русский! — живо перебила Елизавета. — Я хорошо знаю, что иные люди желали бы меня подальше отсюда спровадить, да я-то уезжать не намерена. Я с тоски умру на чужой стороне — вот сестрица Анна как в письме плачется.
И веселое лицо Елизаветы мгновенно отуманилось искренней печалью: теперь она была не похожа на всегдашнюю беззаботную девушку. Даже краска сбежала с ее нежных щек и она тихо говорила, едва подавляя слезы:
— Не ищи мне женихов, князь, все равно теперь не выйду замуж. Был жених — так Бог его к себе взял, да и не время о женихах думать, когда чуть не вчера еще матушка в гроб легла.
Тут цесаревна не могла совладать с собою и залилась горькими слезами.
Все притихли, а княгиня Дарья Михайловна подошла к Елизавете, обняла ее и сама искренно заплакала. Только одна царская невеста сидела в своем углу с безжизненным лицом и понять нельзя было, о чем она думала в эту минуту.
Но слезы и печаль Елизаветы длились недолго. Вот она опять улыбнулась, заговорила шутя и весело и под конец сумела даже оживить Александра Данилыча, который на мгновение позабыл и свои страхи, и свое, в последнее время все возраставшее, злое к ней чувство.
— Ну, князь, как хотите, а теперь я вас не послушаюсь, — вдруг обратилась к Меншикову великая княжна Наталья, — теперь уж пора отдохнуть братцу. Я думаю, он кончил свои уроки, пойду и приведу его сюда.
Меншиков ничего не ответил, и Наталья выбежала из комнаты.