-С человека? - растерянно повторяет Тимах и оборачивается ко мне. - Знаешь, Мир, я твой должник. Вот только я собрался уходить из города. Патрули стражи уже должны были разойтись, так что можешь вернуться на улицу, если хочешь. Только в одиночестве по Лисону тебе лучше не гулять. Здесь... все не так просто, как в других городах анклава. А я, увы, едва ли смогу помочь тебе здесь разобраться, скорее все испорчу. Меня здесь недолюбливают.
Спрашивать, куда он идет рядом с этим торгашом - глупо. Но что, если прогуляться вместе с ним.
-А если я тоже не прочь покинуть город?
-Тоже? - удивленно переспрашивает Тимах, а затем улыбается. - Здорово. За проход я заплачу, деньги пока есть. Пойдем на закате - в темноте нас сложнее будет заметить под стенами города. А пока можно здесь отдохнуть.
-У меня еще дела. Да и вещи нужно взять. Приду за час до заката, - сообщаю, поднимаясь из-за стола.
-Идет. Рад, что не придется идти одному. Спасибо, Мир. Давай, провожу до двери - тут с непривычки легко приложиться, - предлагает Тимах, тоже вставая. Что ж, значит следующая часть этого представления - на закате, а пока нужно заняться тем, для чего я приехал в Лисон.
***
Назначение нового губернатора. Ну и немного о устройстве города.
Когда на мне привычный доспех - ни у кого не возникает сомнения в моем происхождении. Толпа на улице боязливо расступается, кто-то и вовсе убегает. Особенно те, кто выходит из храма. Люди почему-то считают, что мы не любим собирателей душ. Хотя нам от них только польза. Они - собиратели - странные люди. Берут на себя большую часть самых сложных городских проблем, но считают это маловажным, живут лишь тем, что пожертвуют, но никогда не бедствуют, не признают нашу власть, но призывают людей подчиняться нам.
Сам храм приземистый, одноэтажный, только из его середины поднимается двухэтажная башня. Дозорно-защитно-пожарная, ещё и с набатом. Солнце весело блестит на её шпиле, слепя глаза.
При моем появлении суета в храме испуганно замирает, но из толпы тут же выходит Манаш лорд Аскента, все в том же сером плаще, что и вчера. Глаза красные - не спал уже больше суток. А рядом с ним полный добродушный бородач в белых шелковых одеяниях. И с тяжелой золотой пластиной на шее, изукрашенной камнями. Так называемый - отец города, один из собирателей душ. По традиции, именно он должен сегодня благословить Манаша на управление городом. После того, как я проведу назначение. Впрочем, самого благословения я не увижу - уйду сразу, как подпишу бумагу. Людям можно давать такие вот послабления: не хотят собиратели, чтоб на их церемониях присутствовали нелюди - пусть.
-Счастлив приветствовать Вас, князь, - с усталой, но довольной улыбкой произносит Манаш.
-Все готово? - спрашиваю, краем глаза отмечая, как люди расходятся по предписанным церемониалом местам.
-Здесь - да. В архивах и текущих бумагах отложил несколько, на которые Вам стоит посмотреть.
-Что-то новое?
-Нет... не совсем. Несколько крупных нарушений, но для исправления последствий необходимо Ваше одобрение. И ещё - просто не ясное. Спонсирование школы магии в Мидоу, причины которого абсолютно непонятны. Приобретение эльфийских стимуляторов из неизвестных источников. Списки ценных вещей неясного происхождения, причем, ряд строк там - за известными ювелирными украшениями, похищенными в недавнее время.
-Ясно. Посмотрю. Что-то ещё?
-Нет. Если желаете, церемонию можно начинать. Это отец Лисона Алагиш.
-Ясно, - вновь слегка киваю переводя взгляд на собирателя. И тот немедля вступает в разговор:
-Рад познакомиться с Вами, Амиран. И, примите мои соболезнования.
Хочу ответить ничего не значащими словами, но успеваю заметить с серых глазах искреннее сочувствие и благодарно прикрываю слова. И лишь спустя минуту тишины, спрашиваю:
-Жалеете о смерти вампира?
-Жалею о смерти, Амиран. Каждый уходит в свой срок, но от этого смерть не перестает быть трагедией. И ещё страшнее, когда теряют близких слишком рано. Хотя все происходит в свой срок, и каждому достается судьба по его силам. Я буду молиться о тебе, Амиран.
Растерянно киваю в ответ. Собирающие - странные люди. Но - вполне безобидные. А в чем-то даже полезные.
Едва заканчивается беседа, Манаш передает мне лежащую на доске-опоре бумагу, написанную на лучшей материи - тонком белом трехслойном шелке, так что чернила насквозь пропитывают всю ткань. Внимательно перечитываю назначение. Все как обычно, только добавлены мои условия о смертной казни. Какой-то слуга подносит чернильницу с пером - ставлю свою подпись, и, дождавшись пока чернила высохнут - на это довольно нескольких секунд передаю бумагу окружающим - свидетелям. Они тоже должны заверить назначение. Первый - суровый командир стражи, даже здесь не расставшийся с чешуйчатым доспехом. И, судя по лицу, украшенном шрамами, он хорошо знает зачем таскает на себе лишний десяток килограммов. Хотя рука у него движется рывками - был когда-то серьезно ранен. Следующим подписывает головной городской судья. На первый взгляд похож на отца города - такой же невысокий и полный. Вот только лысый и безбородый. Да и вместо спокойного добродушия - отчаянный страх. Третий свидетель - глава купеческой гильдии. Тоже выглядит полным - за счет кучи одетой друг на друга одежды, причем видны почти все слои - из-под верхнего короткого кафтана выглядывает второй подороже, затем - третий, четвертый, пятый.... А шестой, до самых голенищ сапогов, сшит из тончайшего белого шелка, как облачения собирающего.
Последним назначение изучает отце города, его подпись здесь не требуется - он просто проверяет, что все так, как и должно быть. Хмурится, прочитав строки о возможной казни. Затем кивает и разделяет бумагу на три части, одну вручая новому губернатору, вторую - слуге с чернильницей, а третью оставляет себе. Пухлые пальцы быстро сворачивают в трубку тонкий шелк, но слуга справляется быстрее - и вручает свиток мне. Вот и все - можно идти смотреть странные бумаги и отправляться на странный склад с его непонятными обитателями. Бумаги.... Последняя кажется самой очевидной - связь с разбойниками. А вот связка эльф-Мидоу меня настораживает. Быть может, стоит отправить вестника в замок - узнать, как идет расследование?
***
Древние пути и их новые обитатели.
На складе за прошедший день ничего не изменилось. Макин мгновенно появился за обшарпанной дверью, окинул меня недовольным взглядом и скрылся в темноте коридора. Тимах обнаружился в комнате, лежавшим на одной из застеленных лавок. Но, увидев меня тут же поднялся и принялся удивленно оглядывать. В этот раз к приключению я подготовился. На пару золотых. Длинный крепкий нож, какие разрешены простолюдинам, не новый, но надежный. Плотная кожаная куртка способная в иной раз заменить доспех. Длинный теплый плащ, в пятнах травяного сока - ему пришлось служить одеялом, и ещё придется. Дорожный мешок - со сменной одежной, запасом еды, и прочими походными мелочами. И, конечно, кошель с мелочью. Впрочем, грошей мне раздобыть все же не удалось - только десяток медяшек-чешуек. А в основном - стальные остры. Кстати десяток таких монет был нашит и на куртке - для укрепления.
-Так ты из воинов? - удивленно произносит Тимах, но тут же перебивает сам себя: - Впрочем - не мое дело. Деньги я уже заплатил - можно идти. Макин!
Сам парень, судя по всему, собирается идти налегке. Просто прогулка? Может свидание? Не хотелось бы, что он оказался контрабандистом - за это положено усекновение руки.
-Хорошо, - отвечаю, вглядываясь в коридор. Торгаш уже здесь - со свечей в руке.
-Ну, если не передумали - то идем, - произносит он недовольно И ныряет в ещё один темный проход. Тимах едва не бегом кидается за ним. Что ж, посмотрим что тут у них за ходы. Сначала вместо стен виднеются лишь тюки, как и в первом коридоре, но наконец они пропадают и появляется старая кирпичная кладка. Ещё через четверть часа её сменяет природный камень, от которого веет древностью и смертью. Да, древностью. А ведь город не так стар. Зато... чуть выше, в предгорьях стоял замок, уничтоженный в войну. Так что ход должен выходить к его развалинам. Укреплений там точно не осталось, но вот на древние камни посмотреть можно будет. Впрочем, здесь, в потайном ходе, они не моложе. Несколько раз по бокам мелькают ответвления, трижды приходится сворачивать. И, наконец Макин произносит: