Но все же друзья любили Роберта. Они считали его интересным собеседником и обожали слушать его рассказы, восторженно следуя вслед за игрой его воображения. Как и все его сверстники, он любил играть в ковбоев и индейцев и фехтовать на палках. Но в отличие от них он придумывал различные сценарии игр и распределял между мальчиками роли, указывая им, что они должны делать и говорить.
Эти игры строились не только на основе собственных фантазий Роберта, но и на огромном количестве приключенческих рассказов, которые он читал запоем. Он любил истории о пиратах, таких как капитан Кид и Генри Морган, пока случайно не наткнулся на подлинные отчеты о реальной жизни и ужасной смерти морских разбойников. Когда Роберт учился в десятом классе в Кросс Плэйнс, он написал сочинение, в котором выразилось охватившее его при этом разочарование:
"Я начал понимать, что у романтического пиратства имеется обратная сторона. В конце упомянутой книги была иллюстрация, которая полностью пошатнула все мои предыдущие представления. Она изображала известного мне пирата после казни. Он был пригвожден к мачте военного корабля огромным клином, который торчал из его головы... Его лицо было залито кровью и искажено ужасными муками, которые он испытывал, пока смерть, проявив милосердие, не освободила его от них. Эта суровая картина преследовала меня долгое время и заставила раз и навсегда отбросить мысль о плавании под флагом с черепом и перекрещенными костями".
Вместе с Эрлом Роберт бродил по пастбищам с луком и стрелами, воображая себя индейцем; иногда они были разбойниками, такими как Джесси Джеймс и Билли Кид. Иногда, сидя верхом на Старине Чарли, безгранично терпеливой лошадке, на которой Роберт и дети Бэйкеров учились ездить верхом, мальчики мнили себя ковбоями, приручающими диких мустангов. Или же, взяв двух лошадей Бэйкеров, оглашали холмы воинственными кличами, сопровождавшими воображаемые жестокие битвы с врагами.
Роберт позже рассказывал красочную историю о том, как они вместе с товарищем отправились охотиться на полудикого молодого бычка, завершившуюся успешным бегством от разъяренного животного. При этом лошадь Роберта пронеслась под веткой дерева, на которую мальчик наткнулся грудью. Он непременно повредил бы себе ребра, если бы ветка не переломилась от удара,
Через много лет Роберт описал Лавкрафту драматичную историю о том, как он ездил верхом на лошади брать книги из библиотеки. Он увозил их в огромном количестве в мешках из-под муки. Поскольку ни один из друзей Роберта не подтверждает этого и, учитывая, что в школьных библиотеках того времени было довольно мало книг, способных заинтересовать не по годам развитого мальчика, можно предположить, что это еще один вымысел Роберта Говарда. Он, вероятно, придумал эту историю, чтобы произвести впечатление на мыслителя из Провиденса, к интеллекту которого питал несколько преувеличенное уважение.
Но мальчикам во время их скитаний по обширным пределам "Икса - трех черточек" довелось испытать и другие приключения. Они ходили вооруженные: Роберт - с большим складным ножом, на котором был крючок, чтобы он не раскрывался случайно, а Ньютон носил сломанный пистолет времен гражданской войны. Мальчики разбивали лагерь там, где заставал их вечер. "Однажды, вспоминает Ньютон, - мы поймали немного рыбы в Турецком ручье. Поджарив ее на костре, ели без соли. Вкус, надо признаться, был ужасный, но нам все это казалось чрезвычайно интересным".
В этих походах они играли в охоту и ставили ловушки на зверя, но ни разу не попытались по-настоящему убить птицу или животное. Роберт уже тогда был пылким любителем дикой природы. Позже в одном из писем он писал, что ненавидел змей и убил несколько рептилий, но один из его друзей-старшеклассников говорил впоследствии: "Роберт не убил бы даже змею".
Если Роберт не бродил с друзьями по холмам, не играл в военные игры или не был поглощен чтением, то упражнялся в метании ножа. Он мог тренироваться часами, бросая его в дерево или в столб. К удивлению многих, ему удавалось раскрыть лезвие одной рукой, вынимая нож из кармана.
В воскресенье, когда Бэйкеры приглашали Говардов к обеду, Роберт звал девочек из семьи хозяев на задний двор посмотреть, как он метает нож. Там, стоя перед деревом, он начинал бросать нож в цель, попадая в нее раз за разом. Маленькие девочки, сгрудившись в стайку, восхищались меткостью Роберта. "Мы были не только очарованы им, - призналась Вера Бэйкер, ныне миссис Николе, - но и немного напуганы". И шестьдесят с лишним лет спустя, она улыбается, вспоминая свою юность.
* * *
Роберт уже в то время мечтал стать писателем. Позднее он писал издателю "Weird Tales": "У меня всегда, насколько я себя помню, было стремление жить за счет писательской деятельности". И Роберт довольно рано принялся воплощать свои планы в жизнь. В Кросс Кат он попытался написать рассказ, который потом описывал так:
"...Приключения некоего Боэальфа, молодого датского викинга. Национальные привязанности воевали во мне, когда я описывал его подвиги. Мой кельтский патриотизм не мог позволить ему выиграть все битвы; галлы едва не отправили его на тот свет, а валлийцы обратили в бегство. Но я отправил его сражаться против саксов, и то, с каким успехом он их побеждал, выглядело просто потрясающе. В конце концов я оставил его в полной безопасности при дворе Канута, одного из героев моего детства".
Текст этой юношеской пробы пера не сохранился, так же как и вся остальная проза этого периода. Однако нам доподлинно известно, что Роберт очень рано создал образ Фрэнсиса Ксавье Гордона, или же Эль Борака техасского разбойника, отправившегося на Восток в поисках приключений. В нем воплощен типичный герой Роберта Говарда.
* * *
Когда будущий писатель приехал в Кросс Кат, он, судя по его же словам, был "изможденный и тощий, хоть и гибкий, как проволока, с тонкими и некрасивыми, но крепкими руками и ногами". Его детские друзья подтверждают это. "У него были только кожа да кости", - вспоминал Остин Ньютон. Другой приятель говорил о Говарде как о "невероятно истощенном" мальчике. Однако, поскольку только один из бывших приятелей Роберта отзывается о нем как о крепком пареньке, мы можем предположить, что он вырос и возмужал за четыре года, проведенных в Кросс Кат и Баркетте.
Девятилетний Роберт был не только слишком худ и мал ростом для своего возраста, он к тому же оставался чересчур робким. Старожилы Кросс Кат помнят его как боязливого мальчика, который цеплялся за свою мать и прижимался к ее юбке в церкви. Доктор Говард вспоминал, что его сын чувствовал себя счастливым, находясь с родителями, и сомневался, что он когда-нибудь сможет покинуть их.
* * *
К тому времени, когда семья поселилась в Кросс Кат, Эстер Говард окончательно разочаровалась в своем браке. Хвастливый молодой врач, покоривший ее на водах, оказался неудачником. Она начала приписывать всевозможные положительные качества своему прежнему поклоннику из Голдтуэйта, как рыбак хвалит сорвавшуюся с крючка рыбу. Его дела, по слухам, шли в гору, в то время как у Айзека Говарда они становились все хуже и хуже.