Мерцающий свет позади заставил меня обернуться. Я попытался вдохнуть побольше воздуха, но с каждым вздохом вдыхал этот мерзкий запах. Меня всего трясло. Где я?
Оранжево-жёлтый свет стал ярче: ко мне подошёл мужчина. Огромный, коренастый и краснорожий, с факелом в руке. На нём была серая фланелевая рубашка, а поверх — огромный комбинезон. Округлое пузо подпрыгивало при каждом шаге.
Не сводя с меня глаз, он осторожно переступал через грязь и глубокие лужи. Наконец, он остановился и, высоко подняв факел, начал изучать моё лицо в круге света.
— Чегой-то ты делаешь в моём свинарнике? — потребовал он ответа громовым голосом.
— В свинарнике? — ахнул я.
Он обвёл меня взглядом.
— Весь в помоях. От этой вони тебе и за год не избавиться!
Внезапно я смог разглядеть в свете факела огромных боровов, выстроившихся по обе стороны от меня. Где-то два десятка жирных свиней глазели на меня, хрюкали и повизгивали.
Запах…
Да. Запах. Густая дрянь прилипла к моей одежде, моему лицу, моим волосам. Я вытащил из-за ворота размякший, гнилой кукурузный початок.
Мой желудок сжался. Меня затошнило, и я наклонил голову.
— Другие ребята… — выдохнул я. — Они сказали мне вбежать сюда, и…
Он оглянулся по сторонам.
— Другие ребята? Я не видел там никаких других ребят.
— Трое ребят из школы, — сказал я. — Они привели меня сюда. Они сказали…
Не договорив, я отвернулся от огромного фермера и устремился к двери свинарника, шлёпая кроссовками по грязи. Я вырвался наружу, крича:
— Эй! Вы где? Эй!
Никого не было.
От морозного воздуха, ударившего мне в лицо, у меня перехватило дыхание. Луна скрылась за тучами. Я сощурился, вглядываясь в кромешную темноту.
Никого.
Я понял, что они сделали. Не понадобилось много времени, чтобы сообразить.
Они подшутили надо мной. Я так отчаянно цеплялся за надежду спастись, что купился на розыгрыш.
Вернее, вляпался в него.
Свинарник. Не тоннель времени. Грязный вонючий свинарник.
Они хотели проучить меня этой подлой шуткой? Я слишком уж замёрз и заляпался вонючей грязью, чтобы думать об этом.
Меня осветил факел. Я обернулся и увидел фермера, стоявшего позади.
— Шел бы ты домой, сынок, — сказал он. — Где ты живёшь?
Я грустно покачал головой.
— Нигде, — сказал я. — Я нигде не живу. Можно… можно мне пройти в ваш дом и принять ванну?
Он нахмурился.
— Боюсь, что нет, я не могу пустить тебя в свой дом. Уж больно ты вонюч. Но можешь переночевать здесь, в свинарнике, если хочешь.
Тут вдруг все свиньи разразились истошным визгом и хрюканьем. Как будто они тоже не хотели спать рядом со мной.
17
По счастью, фермер сжалился и изменил своё решение. Он позволил мне поспать на деревянной лавке в задней комнате. Я оттёр себя на кухне, под струёй воды из насоса. Его жена была так любезна, что дала мне ночную рубашку и почистила мою одежду.
Лёжа на жёсткой лавке, дрожа под тонким одеялом, что они мне дали, я не мог уснуть. Я выглянул в крошечное чёрное окошко, посмотрел на бледную луну, скользившую между облаков.
Я знал, почему Дух Рождества Минувшего привёл меня в это ужасное место. Чтобы вдолбить мне Золотое Правило и всю прочую чушь о том, что нужно быть примерным мальчиком.
Но единственное, о чём я мог думать — это месть.
Я продумывал план за планом, но пришёл к выводу, что ни один из них не сработает. Отомстить Прескотту, Бенджамину и Эмили-Энн было совершенно невозможно. Они жили здесь, знали каждого в школе, знали деревню. Я же не знал здесь никого и ничего. Мне даже негде было жить.
— Но, может быть, я смогу устроить им неприятности в школе, — сказал я себе. Я решил, что расскажу мистеру Далвичу, как эти трое похитили меня и бросили в свинарнике, потому что я новенький. По крайней мере, хорошая взбучка будет им обеспечена.
На следующее утро я поблагодарил фермера и его жену — и помчался в школу. Расстёгнутая куртка хлопала позади, затвердевший снежок хрустел под кроссовками.
Красное утреннее солнце отражалось от снега. Ветер прекратил завывания. Голые деревья стояли спокойно.
Я тяжело дышал, добравшись до школьного здания. Холл был пуст. Должно быть, я рано, понял я. Остановившись и выровняв дыхание, я вошел в класс мистера Далвича.
Он стоял в задней части комнаты, склонившись над небольшой рождественской ёлочкой. Я увидел, что он прилаживает на ветки тонкие белые свечи. Его чёрный пиджак был расстёгнут. Заострённый воротник торчал из-под рубашки. Очки блестели от солнечного света, струящегося через окно.