— Что?! — фараон вскочил с трона. — Я бессилен?!
Но тут же взял себя в руки и сел.
— Главное, что я понял, — уже спокойно сказал он, — так это то, что ты не выполнил моего приказа: не нашел мудреца, который подсказал бы мне, как подшутить над моими далекими потомками…
Фараон трижды хлопнул в ладоши.
Тотчас за спиной Хонна возникли два рослых стражника.
— Мои бедные львы проголодались, — вздохнул Солнцеподобный и слабо взмахнул рукой.
Железные пальцы сжали руки Хонна. Он вздрогнул недоуменно, огляделся и завопил:
— Пощади! Великий, пощади меня! Да, я не выполнил поручения, но я нашел кое-что, что отвлечет Солнцеподобного от мыслей о шутке над правнуками… Отпустите же меня, обезьяны!
Фараон сделал знак стражникам.
— Говори.
— Я нашел удивительную птицу, — морщась и потирая затекшие кисти рук, пробормотал Хонн.
Солнцеподобный фыркнул.
— Опять пришили к петуху рыбью голову? Мне надоели ваши штучки с «иноземными тварями».
— О, нет, Великий, — поспешно возразил Хонн. — В Мельфисе я нашел знаменитого кузнеца. Его семья уже четвертое поколение, начиная с прадеда, строит удивительную металлическую птицу. Недавно работа наконец-то была окончена, и кузнец просил Великою принять волшебного орла в дар!
Фараон поднял бровь.
— Посмотри в окно, Великий. Ты увидишь его.
Фараон помедлил секунду, быстро встал и подошел к окну. Изумленный возглас сорвался с его губ. Огромный орел, поблескивая искусно выкованными перьями, возвышался над песчаной пустыней.
Хонн встал рядом с фараоном и подал рукой знак стоящему невдалеке от птицы человеку. Тот коснулся крыла орла, оно медленно отъехало в сторону, и человек вошел внутрь. Крыло заняло первоначальное положение, и орел, взметая в воздух горы песка, поднялся ввысь, затем быстро опустился и замер в парс метров от земли, мелко вибрируя.
— Он даже не двигает крыльями, — поразился фараон и отпрянул от окна. — Хонн, это колдовство!
— Нет, Великий! — поклонился тот. — Придворные ученые сказали, что птица парит благодаря стальным шарам, плавающим в ртути.
— Да? — недоверчиво пробормотал фараон п вернулся к окну.
Тем временем орел выпустил когти, схватил огромный, растрескавшийся от времени камень и с легкостью поднял его в воздух.
— Удивительно, — выдохнул фараон, — такую птицу не создадут даже правнуки моих правнуков. Этот кузнец опередил свое время…
Фараон замолчал.
— Послушай-ка, Хонн, — через секунду задумчиво сказал он, — а ведь с помощью этой птички можно неплохо пошутить.
— Да, да! — подхватил Хонн. — Можно поднимать рабов высоко в небо и… сбрасывать вниз!
— Глупец! — воскликнул фараон. — Я построю с помощью орла много каменных гор и пирамид, а потом… Потом я утоплю птицу в море! Пирамиды простоят долго: сотни, тысячи лет — им не страшны ветер, дождь и пески, их увидят правнуки моих правнуков и…
и… — фараон расхохотался, — и сломают голову, разрешая вопросы, как я это сделал! Моя шутка пробьет толщу времени, как стрела — пальмовый лист.
Солнцеподобный рассмеялся еще громче, счастливо, весело, как ребенок.
Хонн услужливо захихикал и с облегчением подумал, что кто-то, а он на обед ко львам не попадет.
Во всяком случае, сегодня.
«…Все же вынуждены признать, что до сих пор не выдвинуто ни одной более-менее правдоподобной гипотезы относительно способа строительства пирамид Древнею Египта».
Журнал «Нэшнл джиогрэфик», июль 1992 года
Смейся, фараон!
Один день без ангела-хранителя
Денис ХВОРОСТИН
Странно, если никому не известный ученый делает грандиозное открытие. Но куда более странно, когда дока в своей области вдруг бросает все свои дела и берется за что-то такое…
Тут либо чутье гения, либо начинаются заскоки.
Так думал я, когда ехал к Льву Ивановичу Косилову, о встрече с которым заранее договорился. Слухи и сплетни об ученом множились прямо на глазах. А самое поразительное было в том, что журналисты, уже побывавшие у Льва Ивановича, говорили такое, после чего можно засомневаться в их здравом уме. Итак, еще ни одна статья о Косилове не была опубликована, и мне предстояло сотворить в этом деле, мягко говоря, прорыв.
Я подъехал к дому Косилова и увидел хозяина, уже ожидавшею меня.
— Добрый день, молодой человек, — сказал он. протягивая мне руку. — Идемте в дом. — И как бы ненароком добавил: — У вас хорошая машина.