ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
«Совершенный пустяк»
Владимир МАРЫШЕВ
Художник Ю.СТОЛПОВСКАЯ
— Дьявольщина! — Профессор Эрнест Сиджел с ненавистью разглядывал кривую энергопотребления, вспучившуюся безобразным горбом на главном экране. — Мегаватты растут, а эффекта все нет!
Он подошел к огромному панорамному окну. Перед ним, окруженный ярким ореолом атмосферы, висел, подставляя Солнцу голубые бока в причудливых разводах облаков, земной шар. Но рационалистический мозг профессора не воспринимал красоту.
«Там, — подумал Сиджел, привычно отыскав взглядом очертания Новой Англии, — там, как в родовых замках, сидят за стенами престижных университетов эти увенчанные степенями бездарности. Сидят и ждут провала опыта, чтобы втоптать мое научное имя в грязь!»
Проблема антигравитации давно волновала ученые умы, но решить ее стало возможным лишь после детального изучения свойств вакуума. Дело было в том, что всех свободных мощностей Земли не хватило бы, чтобы уничтожить тяготение даже в ограниченном пространстве. Необходимую энергию мог дать только вакуум, оказавшийся не пустотой, как предполагали когда-то, а особым состоянием материи. Высвобождая потенциал, заключенный в тех или иных объемах вакуума, можно было питать любую, даже сверх расточительную, антигравитационную установку.
Разумеется, такой опыт удобнее всего было поставить на космической станции. Подходящей станцией ученые располагали. Созданная силами Международной астрофизической ассоциации и запущенная два года назад, она имела отличное оборудование и предназначалась для выполнения широкого спектра задач.
Успешное проведение эксперимента пахло Нобелевской премией, поэтому не было ничего удивительного в том, что к руководству им, расталкивая коллег локтями, пробился Эрнест Сиджел. Сей ученый муж не зря пользовался репутацией «бешеного профессора»: его неукротимому напору могли позавидовать даже молодые зубастые «потрясатели основ».
В идеале все должно было происходить так: потребление энергии доходит до определенного, многократно просчитанного уровня, возникает могучая антигравитационная волна, и станция начинает отдаляться от Земли. После отключения установки небесная лаборатория окажется на гораздо более высокой, по сравнению с нынешней, орбите.
Но долгожданный эффект не наступал.
— Увеличить мощность! — скомандовал Сиджел в переговорник.
Зеленый «горб» на экране вытянулся вверх и превратился в остроконечный пик. Однако по-прежнему ничего не происходило.
— Мне кажется, надо перепроверить расчеты, — произнес колдующий у пульта помощник Сиджела, благообразный и тихий китаец Чжао.
Профессор заскрежетал зубами.
— Вздор! В моих расчетах не может быть ошибки. Чем строить дурацкие предположения, лучше сходи в энергетический отсек и лично осмотри приборы. Возможно, какой-то из них неисправен и выдает ложную информацию на экран.
Вступать в пререкания с шефом было не в характере Чжао.
Он спокойно поднялся, огладил ладонью аккуратную бородку и, не говоря ни слова, вышел.
— Прибавить мощности! — распорядился Сиджел.
Крайне щепетильный в вопросах научного приоритета, он добился, чтобы в момент опыта на борту станции не было никого, кроме энергетиков, следящих за приборами. Однако без своего постоянного помощника, Чжао, профессору было не обойтись. И это бесило его. Энергетики не заслуживают внимания, их дело — щелкать тумблерами. Но Чжао, несмотря на свой простоватый вид, отнюдь не глуп. Сейчас он видит позор Синджела и наверняка делает для себя выводы. А это опаснее всего, когда человек, которого ты считаешь простым инструментом выполнения своих замыслов, заводит собственное нелицеприятное мнение о тебе. К грубости привыкают, ее прощают. Неудачу — никогда. Надо всегда и во всем быть удачником…
— Еще мощность! Еще! Еще!
Профессор представил себе чудовищные потоки энергии, которую установки станции вычерпывали из окружающего вакуума, и ему стало не по себе. Еще никто до него за всю историю не распоряжался столь могущественными природными силами…
Зеленая линия изломалась еще круче и ужалила острием верхний обрез экрана. Сиджел посмотрел в окно и…
… И понял, что час его триумфа настал. Земля отплывала — медленно-медленно, словно все еще продолжала невидимую схватку за добычу, вырванную из пут ее тяготения.