Это была обычная детская выходка, после которой обычно успокаивались и продолжали размеренную жизнь до самой старости.
Так и не избавившись от тягостных дум, уже в густых сумерках Ардлан, как и все, снова вполз в свой каменный мешок, устроился поудобнее и впал в полудрему. Эта ночь была ничуть не теплее предыдущей, но он просыпался чаще и, проявляя непозволительное расточительство своей внутренней энергии, тратил ее на размышления. Днем мысли были другими, менее решительными. Но теперь ему было плохо, и оттого хотелось бороться, чтобы отвоевать у природы собственное благополучие. «Ничего, — думал он, — настанет день, и я что-нибудь придумаю». Потом многократно клялся сам себе, что и 8 наступившей жаре останется верен своим порывам, рожденным в страданиях холода.
Засыпая, он представлял себе страну Бога, страну вечного тепла и света.
На рассеете он первым вылез из укрытия. Еще не совсем очнувшись, он жадно ловил каждую порцию энергии. Диск Светила только показался из-за горизонта, а Ардлан уже волочил свое тело ему навстречу. Он первым увидел его, первым ощутил его долгожданное тепло. Постепенно он все больше оживал, все быстрее двигался. Пробужденное мышление заработало в полную силу. Мысли проносились с быстротой разряда.
«Не знаю, — думал он, — есть ли там, на ярком белом диске, великие Боги, но пока я здесь поищу лучшего места.
Старейшина сказал, что идти из ночи в день и тем более наоборот — бесполезно… Тогда попробую пойти в сторону!» И он пополз боком к Светилу, прямо вдоль размытой границы света и тени.
Ардлан двигался подолгу, всегда на пределе сил, лишь перед наступлением темноты останавливался, набирался энергии и, устроившись на ночевку, впадал в летаргию.
Утром он снова отправлялся в путь, продолжая его в течение всего дня. Так продолжалось несколько долгих дней и ночей. Свет не давал ему больше радости, он стал лишь средством для движения. Иногда хотелось остановиться и отдохнуть, наслаждаясь потоками энергий, но холод ночи обжигал его через воспоминания и гнал вперед. Неведомая сила, отметая сомнения, влекла его дальше.
Он изменился, даже стал ярче. Бока его сделались покатыми, он стал более выпуклым — почти округлился. Двигался все быстрее и уже не полз, а почти парил над грунтом. Экономнее расходовал энергию и поглощал ее эффективнее. Кажется, часть ее он начал усваивать напрямую от Светила, а не только отраженной от раскаленного грунта.
По пути попадались племена похожих на него существ, но он обходил их стороной. Для живущих стояночной жизнью он слишком чудаковат — явно чужак.
В движении он мог позволить себе думать и вспоминать, все больше сомневаясь, все чаще укоряя себя за то, что не послушался Старейшины, ведь тот был умудрен опытом.
Ардлан уже чувствовал себя почти пропащим, уже с сожалением думал о своей судьбе. Вокруг, куда ни глянь, — плоская, однообразная равнина. Раньше все же была надежда дойти до отступающего горизонта, до края земли, он даже опасался сорваться в бездну. А оказывается, равнине этой нет конца. Ну хоть что-нибудь бы встретилось! Хоть что-нибудь бы произошло, пусть даже плохое!
Но однажды… однажды уже в сумерках он опять набрался необходимого количества энергии и залег в одной из расщелин. И все же настоящая ночь, холодная, суровая, как ни странно, так и не наступила. Ардлан ждал долго, но было по-прежнему светло и прохладно. А Светило медленно перемещалось низко над горизонтом, постепенно описывая круг.
— Чудеса!!! — повторял он, опьяненный радостью неожиданно сбывшейся мечты.
Еще бы — круглые сутки приятная прохлада! Долго Ардлан наслаждался, упивался энергией. Все-таки возможна жизнь без черных и белых полос, все-таки возможно вечное блаженство! Вот только все сильнее подступало одиночество.
И однажды он встретил себе подобных. Более яркие, совершенные на вид и энергонасыщенные, они летали высоко над грунтом, похожие на светящиеся шары. Намного умнее и мудрее, они охотно делились своими знаниями, отвечали на все вопросы, разъясняли, учили. Поведали, что когда-то тоже покинули насиженные места, отправились на поиски страны счастья и вечного тепла. Выходцы из разных племен, они похожи были тем, что не веселились праздно, хотя всегда от них веяло радостью. Все они когда-то давали самим себе обещание не забывать о холоде ночей и продолжали развиваться сейчас, готовясь к чему-то большему.