Тем временем таинственный объект причалил к берегу и, разделившись, точно переспелый мандарин на четыре дольки, раскрылся, и наружу вышел мопс. Это было несколько неожиданно и одновременно так прозаично, что я не сдержала улыбки. Не обращая ни на кого внимания, мопс скинул элегантный комбинезон из тех, что носят итальянские астронавты, и моему удивленному взору предстал полосатый купальный костюм а-ля двадцатые годы двадцатого века. Мопс с независимым видом отряхнулся и, щелкнув брелоком сигнализации (отчего сфера два раза мигнула и растворилась в воздухе), направился прямиком ко мне.
Будучи неисправимой паникершей, я судорожно заозиралась по сторонам, но отдыхающие по-прежнему не замечали мопса в упор.
— Ьнед йырбод, — приблизившись, сказал мопс приятным баритоном. — Отяназ ен сав у? — с французским прононсом поинтересовался он.
— Извините? — я схватилась за сумку, где лежали все мои деньги.
Мопс смутился.
— Добрый день, — конфузливо повторил он по-русски. — У вас не занято?
Он вопросительно посмотрел на пустующий возле меня шезлонг.
«Занято», — хотела ответить я, но вместо этого утвердительно кивнула.
Мопс благодарно ускалился и расположился рядом.
— Жарко сегодня, — проговорил он, высовывая наружу язык. — Кстати, это какое тысячелетие? — на его лице, прошу прощения, на морде, не было и тени насмешки.
— Третье, — ответила я и, чуть подумав, уточнила: — Самое его начало.
— Поня-атно, — протянул мопс и, достав из кармана купального костюма блокнот, чернильницу и гусиное перышко, что-то записал.
— Значит, период деградации уже начался…
— Что, простите? — переспросила я.
— Я говорю, отдыхающих много, — сказал пес и стал оглядываться по сторонам. — Это Морносредимерзкое побережье, если не ошибаюсь?
— Средиземноморское, — поправила я.
— Вот именно, — кивнул мопс и, вновь сделав пометку в блокноте, замолчал.
— М-м-м… э-э-э… я так понимаю, вы к нам издалека? — спросила я, чтобы прервать неловкую паузу.
— Из пятого. Из пятого тысячелетия, — невозмутимо ответил мопс и перевернулся на живот.
— Серьезно? — несколько удивилась я. — Ну, и как же там, в пятом?
— А знаете, неплохо, — отозвался мопс. — Экология в порядке, количество озоновых дыр сведено к минимуму. В прошлом веке с повестки дня снята проблема perpetuum mobile.
— А на политической арене?
— Затишье, — ответил мопс, доставая из кармана темные очки, «Сканворды» и панаму. — Междоусобные войны не ведутся вот уже полторы тысячи лет. Границ меж государствами нет.
— Что вы говорите? — искренне порадовалась я за своего нового знакомого. — А как у вас насчет глобального потепления?
— Все в порядке, — лаконично ответил мопс.
— Ну-у, а как вам, вообще, живется? — никак не унималась я.
— Мы живем в исключительно гуманном обществе, не знаем болезней, природных катаклизмов и семейных конфликтов, питаемся экологически чистыми продуктами и ведем спортивный образ жизни, — отрапортовал пес.
— Неужели такое возможно? — поразилась я.
— Разумеется, — ответил мопс. — Хотите, я возьму вас с собой? — неожиданно предложил он.
Я задумалась. Что держит меня здесь? Работы приличной нет, семьи тоже, да и на Ближнем Востоке неспокойно… Набрав в легкие побольше воздуха, я ответила:
— Хочу.
— Закройте глаза, Анастасия, — приказал мопс, назвав меня по имени.
Приятно удивившись, я подчинилась.
— Можно открыть, — услышала я.
Я стояла посреди уютного пригорода: небольшие аккуратные домики, зелень подстриженного кустарника и газонов, длинные автомобили, движущиеся со скоростью 20 км/ч. Мамаши с колясками, тинэйджеры на роликах, банковские служащие и разносчики пиццы окружали меня. Однако среди всех этих пешеходов я не обнаружила ни одного человека. Не замечая моего замешательства, мимо шагали пекинесы, буль-терьеры, овчарки, далматинцы, пудели…
— Послушайте, а где же люди? — придя в себя, спросила я мопса.
— Люди? Людей нет, — мопс, казалось, был несколько смущен. — Еще в Пятую мировую… Не обижайтесь, но собаки добрее людей, поэтому млекопитающим семейства собачьих, расе дружелюбной и гуманной, доверили возродить и населить планету.
— Кто доверил?.. — Я смотрела на мопса во все глаза, из которых готовы были брызнуть слезы.