— А я что-то не уверена, — проговорила Элли. Она любила точные науки, но робела перед гуманитарными, и история давалась ей с трудом.
Ребята спустились на лифте и вышли из здания.
— Одно из главнейших наших преимуществ, — говорил у дверей школы, обращаясь сразу ко всем, серебристый робот, на боках которого значился его тип: «Артем Морозов» (по имени создателя), — заключается в том, что нам не нужны уши и барабанные перепонки. Мы воспринимаем звук как гармоничное сочетание символов кода. Но, клянусь идеалами роботов, если бы я был человеком, то при прослушивании музыкального дайджеста Кристофера Мактаггара я совершенно бы возлысел. И у меня бы появились усы и борода. К счастью, я идеал, и через мой жестяной череп не растут волосья колосьями. Впрочем, иногда, особенно в такие вот моменты, когда в моем стальном ведре играет какой-нибудь Андрэ Фоггарт, я думаю…
Ребята не стали слушать дальше и двинулись вперед по аллее.
— Не ожидал я такого подвоха от Герхарда.
— Ага, — согласилась Элли, думая о том, как она провалит историю.
— Я выучу ровно шесть вопросов и понадеюсь на удачу, — сказал Петр.
— А я лучше матанализ сдам еще раз, чем историю. У нас это семейное. Дед тоже не любит историю.
— Ладно, — Петр протянул руку для прощального пожатия. — У меня дела, ты сейчас куда?
— К деду, — соврала девочка и не покраснела: дружба дружбой, а Желтяка — только ее робот. — Увидимся на экзамене.
* * *
Уже через полчаса пробежки Элли подкрадывалась к своему Желтяке, надеясь напугать. Робот, разумеется, чувствовал все живое в радиусе нескольких километров, но всегда делал вид, что его застали врасплох..
— Ух! — крикнула Элли и запрыгнула на спину робота.
— Только не щекочи! — попросил Желтяка. Он боялся щекотки еще с той, человеческой, жизни.
Элли по спине забралась на голову и осталась сидеть там, держась за «уши».
— Какие новости, что с историей?
Элли перелезла с головы Желтяки на его руку, самое любимое место, где можно болтать ногами.
— На осень, наверное, придется… Остальное я все без проблем сдам.
— Что-то мне подсказывает, что и историю ты сдашь. И не осенью, а когда положено.
— Вряд ли, — Элли повернулась она к роботу и нежно провела ручкой по его челюсти.
— Поверь, сдашь!
* * *
Неделя прошла быстро. Даже не прошла, а пролетела. К экзамену почти никто из учеников не готовился. Большинство надеялись на последнюю версию «Мориарти», а некоторые вообще ни на что не надеялись, Петр Синицын выучил шесть вопросов из ста двадцати, а Элли… Она тоже была готова.
Экзамен длился два часа. Ученики, опустив руки на колени или сложив их на парте, сидели каждый на своем месте, огороженном защитным экраном от остальных, чтобы не отвлекаться.
Герхард Викторович прохаживался по аудитории, поглядывая на школьников. Изредка он останавливался и объявлял:
— Котелевская, для вас экзамен окончен. Линзы с ответами — это даже не прошлый, а позапрошлый век. Первая пересдача через девять дней, вторая — осенью. Теперь просто сидите и ждите окончания.
Эх, а ведь когда-то линзы с ответами пользовались огромным спросом! Надеваешь будто бы обычные контактные линзы на глаза — и видишь «дисплей», по которому мысленно выбираешь и читаешь любой текст.
— Изусов Владимир, вы тоже свободны. Программа «Шпора» очень хорошо ловится «Шерлоком Холмсом», такие вещи в вашем возрасте нужно знать.
Программа «Шпора» взламывала всю экзаменационную систему: меняла экзаменационный вопрос на заранее подготовленный, согласуя это на официальном уровне.
— Жак Екатерина! Раздвоение кода тоже не ново. Я же объяснял всем, что новое — это хорошо забытое старое. Наши программы проверки все помнят и сканируют. Школьников, воспользовавшихся последней версией «Мориарти», я тоже жду на пересдаче. Это Еременко, Карташян, Шибаева, Бердичевский, Мицкевич, Лунева…
Эх, а как все было бы здорово! Программа подстраивается под тебя и передает от твоего лица все нужные сведения… Но нет, не прошло.
— Экзамен окончен, — громко объявил Герхард Викторович.
Он встал за кафедру и начал анализировать результаты.
— Итак. Семнадцать учеников пойманы на списывании, из оставшихся девяти трое экзамен не сдали, трое получили «удовлетворительно», двое — «хорошо» и один — «отлично». Поздравляю Эллину Быстрову, не ожидал от вас такого высокого результата. Вам это зачтется. Синицын и Котрецкая — «хорошо»… Все свободны.
Элли выбежала из школы первой, чтобы избавить себя от вопросов одноклассников. Желтяка ждал ее недалеко от разрушенного в 2139 году метрополитена.