– С Землёй мы вовремя остановились.
Меркурий молчал. Алина нет.
– Мы остановились, Аля, – я поднял голову и заметил, что наши попутчики все как один разглядывают Алину, нарядившуюся в свадебное платье, – потому что научились переделывать другие планеты.
Алина улыбнулась. Улыбка вышла какая-то кривая. Ей не понравился мой тон? Она прекрасно знала, что я не люблю замкнутые пространство, чужих людей и более всего пустые разговоры. А их она вела мастерски. И платье ей совершенно не шло, старомодное, массивное, занимающее половину лифта. И не любила она, когда я называл её Алей.
– Вы совершенно правы, – сказал один из венерианских туристов.
Ему Алина улыбнулась веселее. Решила, что права она. Разумеется.
Лифт несколько раз тряхнуло, шлюз открылся, выпуская толпу в стыковочный коридор станции.
– Станция – фиолетовые огни, внутренние планеты – зеленые огни, пояс астероидов – желтые огни, внешние планеты – синие огни.
Оповещение говорило нежным голосом, повторяло снова и снова на десяти основных языках. Основными считались те языки, на которых говорили работники станции. Из них я знал три и полагал, что их вполне достаточно, чтобы все всё поняли. Алинка побежала в начало очереди синих огней, космоагентство предоставило нам специальные браслеты. Мы элитные туристы, отвалившие изрядную сумму за эту самую элитность.
После Алина дулась на меня. Я не захотел целоваться в скафандрах. Она осталась без селфи над Марсом. Брачная церемония прошла скромно. Алина в белом платье, мерцающие звезды позади голограммы сотрудника ЗАГСа, с умиленным выражением, выслушивающим наши «да». Кольца и шампанское от молчаливого робота.
Фанфары рева моей новоиспеченной жены.
Я подарил корабельному врачу упаковку старинных кубинских сигар для его коллекции неправильного образа жизни. Он выписал мне справку, в которой размашистая электронная подпись стояла под диагнозом «клаустрофобия». Клаустрофобия у меня появилась внезапно. Именно в этом полёте, дорогая. Ну что ты плачешь, любимая? Посмотри, все звёзды – свидетели нашего счастья!
– Зачем я купила помаду «Марсианский закат»? – яд выплескивался из Алины тонкими шипящими струйками.
– Действительно зачем? У тебя же есть «Марсианский рассвет». Она тоже красная.
Обида выросла до размеров Юпитера. Алина отвернулась, когда я послал ей воздушный поцелуй перед погружением в стазисную капсулу. Физиологический раствор заполнял узкий саркофаг. Я закрыл глаза и внезапно услышал пожелание захлебнуться от моей возлюбленной.
Определенно, Алине нужно на Венеру. В кратер Бабы Яги.
***
На Каллисто мне отчаянно хотелось пива. Разумеется, в элитном поселке «Цветочный рай» пива не подавали, здесь подобные напитки считались немодными. То ли дело четырех ярусные коктейли с непонятными желейными сердцевинами, смешением вкусов и непробиваемой коркой льда сверху.
– Пригодился бы ледокол, – пробурчал я, впервые получив в баре порцию коктейля бесплатно. Всё на Каллисто было бесплатным, ведь мы уже заплатили баснословные суммы за право считаться гражданами инопланетного рая.
Разочаровавшись в местном сервисе, я вывел перед глазами отчет по Меркурию и стал вносить коррективы.
– Не знаю, что такое ледокол, – Алина, уже одетая по последнему слову моды «Цветочного рая» в полупрозрачные одежды, заказала себе ядовито-зеленую жидкость под названием «Неоновый демон».
– Корабль такой, по морям северным ходил. Наши такие снабжали, установки ставили, модульные. Не смотрела архивы, что ли?
– Не знаю, – повторила она и расправилась с коктейлем в одно мгновение, – Ты опять работаешь? Пей лучше.
Кажется, я даже ей что-то ответил, но ответ утонул в её громком стоне:
– Мммм, – лицо Алинки вытянулось, зрачки расширились, она дернулась, закатила глаза, – коктейль с сюрпризом.
Подо льдом обнаружилась смесь, вызывающая череду нервных импульсов, которые будоражили тот или иной центр мозга. Судя по Алине, «Неоновый демон» затрагивал септальную область, прилегающую к мозолистому телу – центр удовольствия в мозге. Я вызвал из барной стойки меню. Так и есть. Описание коктейля подтвердило мои догадки.
Я пробился сквозь лед, всхлипнул трубочкой, губы обожгло.
– Гадость редкостная, – просипел я, глядя на Алину, но глаза заволокло темнотой, через неё пробивался отчет и розовое сияние искусственного солнца.
Я не сразу осознал, что именно происходит: кто-то накрыл мне глаза руками, переплел пальцы. Маленькие закаты между тонкими пальцами сбили стройные ряды цифр, отчет растаял.
– Отгадай кто? – шепот пощекотал ухо.