Мэри. Мне грустно.
Веннер. В самом деле? (Механически берет несколько аккордов сонаты Шопена.)
Мэри наблюдает за Веннером, затем направляется к выходу. Когда она берется за ручку двери, Веннер внезапно обрывает игру.
Мэри (поворачивается). Что случилось?
Веннер. Ничего. (Не глядя на нее.) Как странно мне не хочется, чтобы вы уходили.
Мэри. О!
Веннер (глядя в сторону). Идиотство, не правда ли?
Пауза.
Зачем вы это сделали?
Мэри. О чем вы говорите?
Веннер (показывая на истории болезней). Вы знаете, о чем.
Мэри (невольно бросает взгляд на истории болезней, потом отворачивается). Надеюсь, я вас не обидела? Это такие пустяки, но я говорила… хотела… хотела помочь вам.
Веннер. Помочь мне! После того как я расточал по вашему адресу свои дешевые остроты?
Мэри (делая попытку улыбнуться). Вы знаете, я настолько ужасное создание, что, когда меня бьют по левой щеке, подставляю правую.
Веннер (настойчиво). И поэтому вы так поступили?
Мэри (смущенно). Пожалуй, отчасти…
Веннер (тихо). Вы так удивительно и так дьявольски честны.
Мэри (все еще стараясь не замечать его тона). Словом, вы хотите в вежливой форме назвать меня ханжой?
Веннер (живо, искренно). Нет-нет, что вы! Я об этом и не думал. (Помолчав, с горечью.) Вам следовало бы поколотить меня за все мои выкрутасы.
Мэри (отвернувшись). Разве?
Веннер. Ведь это было для вас затруднительно.
Мэри. Нет, нисколько.
Веннер (с горечью). Зато мне трудно… В самом деле, я сегодня совсем не в своей тарелке.
Мэри. Вы такой же, как всегда.
Веннер (мрачно). Ладно. Поскольку этот припадок психоанализа не представляет для вас ни малейшего интереса, лучше вам уйти и предоставить мне самому копаться в собственном «я».
Мэри (медленно). Вы плохо себя чувствуете? Вы чем-то подавлены, правда?
Веннер. Я чувствую… О боже… Мэри, кто-нибудь говорил вам, как вы хороши?
Мэри (улыбаясь, в волнении). Кажется, нет… Во всяком случае, из тех, кто для меня имеет значение.
Веннер. Я не думаю, чтобы и я для вас много значил… Но все-таки я должен вам сказать… (С неожиданной страстностью.) Вы прекрасны, Мэри! Вы так прекрасны, так юны! При виде вас я немею. А я недостоин шнуровать вам ботинки.
Мэри. Не надо так говорить.
Веннер. Конечно, не надо — это такой избитый штамп, но я должен. (Настойчиво.) Разве вы не видите — я действительно отношусь к вам не совсем обычно и только поэтому все время старался обидеть вас.
Мэри. Вы меня не обидели.
Веннер. Поднимите голову, Мэри. Что с вами? Вы дрожите? А я, когда смотрю на вас… теряюсь. Словно плыву куда-то, в странную солнечную долину.
Мэри (прерывистым голосом). Я думала, вы ученый, а вы — поэт.
Веннер. Я ничто по сравнению с вами. Это неожиданное ощущение подобно боли. Я не лгу. Мэри, как мне убедить вас, что это правда?
Мэри (тихо). Вам не придется этого делать.
Веннер (очень серьезно). Мэри, вы ведь не хотите этим сказать…
Мэри (просто). Я полюбила вас с первой минуты, как только увидела. Я молилась, чтобы и вы полюбили меня. Я никогда еще не любила и никого больше в жизни не полюблю.
Веннер. Мэри! (Обнимает ее и целует.)
Из двери в глубине сцены входит Друэтт. Останавливается как вкопанный. Молча, с грустью наблюдает за ними.
Занавес.
Действие второе
Та же декорация. Месяц спустя. Чудесный весенний день. Комната залита солнцем. Около трех часов дня. Мэри в белом халате, с торчащим из кармашка стетоскопом, с большим пучком бледно-желтых нарциссов; она весело расставляет их в вазы.
Из глубины сцены входит Дженни; она несет большой лист промокательной бумаги, который расстилает на столе.
Мэри. Что здесь будет?