Стремительно разрастался скандал.
— Па-тря-сающе! — сказал он в пространство и быстро-быстро начал что-то строчить в своем блокноте.
Юра, Лена и Сашуня перебежали Арбатскую площадь, нырнули в тоннель подземного перехода, выбежали на бульвар. Им казалось, что за ними гонятся. В ушах у них все еще звучали громкие, возбужденные голоса обманутых посетителей кафе.
Только очутившись на бульваре, они почувствовали себя в безопасности и, задыхаясь, плюхнулись на скамью.
— Неужели он нас узнал? — спросил Юра, еле переведя дух.
— А ты как думал?
— Что же теперь будет?
— А ничего не будет. Доказать-то все равно ничего нельзя. Ты только смотри, сам не проболтайся, — посоветовал Сашуня. — А главное, не дрейфь.
— Мы на правильном пути… Я все понял. Тебе надо лечить больных.
— Ты что? — Юра красноречиво покрутил пальцем около лба.
— Между прочим, не так глупо, — одобрила Лена. — Можно, например, зубы рвать…
— Зачем зубы? — сказал Юра, постепенно начиная понимать все преимущества новой идеи. — Зубы — это мелочь! Я знаю, что надо сделать! Надо попробовать на Кострикине!
— Вот это блеск! — сказал Сашуня. — Как это мне сразу в голову не пришло! Это действительно идея!
Он поглядел на Юру, словно не узнавая его, и сказал по обыкновению насмешливо, но в то же время уважительно:
— Смотри! Дурак, дурак, а — дурак!
Витька Кострикин был одноклассником Юры, Лены и Сашуни. Всего за несколько дней до Того, как Юра Красиков стал «телепатом», Витька упал с турника, сломал ногу и на «Скорой помощи» был увезен в больницу Склифосовского.
Говорили, что лежать Витьке в больнице со сломанной ногой предстоит еще очень долго, несколько месяцев, а то и полгода.
Разыскав хирургическое отделение больницы имени Склифосовского и не без труда выяснив номер Витькиной палаты, Юра, Лена и Сашуня наткнулись на неожиданное препятствие.
— Посетительский день был вчера! Не видите, что ли? Пятница, от двух до пяти, — непреклонно заявила флегматичная нянечка в раздевалке и категорически отказалась выдать ребятам белые халаты.
Ребята совсем было уже собрались отложить исполнение своего плана до следующего «посетительского дня», но Сашуня вовремя сообразил:
— Давай пускай в ход свою телепатию.
— Последний раз спрашиваю, дадите халат? — дерзко спросил Юра у вредной старухи.
— Иди, мальчик, иди отсюдова! — как и следовало ожидать, ответила старуха.
— Ну и ладно, без вас обойдемся, — сказал Юра, и тотчас, к изумлению бедной гардеробщицы…
…На нем, на Лене и на Сашуне оказались халаты, причем не куцые и застиранные, а накрахмаленные, сверкающие ослепительной белизной, хрустящие, и не внакидку, как у посетителей, а надетые в рукава и аккуратно завязанные сзади тесемочками, как у хирургов.
— А если там кто-нибудь из врачей? Что мы скажем? — робея, спросил Юра.
— Не дрейфь, телепат! Бензин ваш, идеи наши! — подбодрил его Сашуня.
И они вошли.
Черная неблагодарность
Витька лежал в очень живописной позе. Нога его в плотной гипсовой упаковке была задрана кверху и подвешена чуть ли не к потолку с помощью сложного приспособления, напоминающего самолет неизвестной конструкции.
В палате, помимо Витьки, было еще человек восемь. Некоторые из них были ходячие: с переломами рук. Некоторые сидели, вынимали из тумбочек какую-то снедь, закусывали. Некоторые лежали в таких' же живописных позах, как Витька.
— Здравствуйте, товарищи! — сказал Сашуня очень солидно: у него был свой план действий.
— Здравствуйте, молодежь, — сказал пожилой сидячий больной. — Откуда же вы такие будете?
— Мы из Вияка, — не моргнув глазом, ответил Сашуня. — Из Всесоюзного института ядерных комбинаций. Практиканты.
— Такие молоденькие и уже практиканты, — не слишком даже удивляясь, сказал сидячий больной. — Из ядерного? Как же, знаю. Это где атомом лечат? Ох, милые вы мои, уж обижайтеся, не обижайтеся, а не верю я в этот ваш атом…
Пожилому, как видно, очень хотелось поговорить на атомные темы. Но Сашуня разговаривать с ним больше не стал. Деловитой походкой подошел он к Витькиной койке и сказал вполголоса:
— Здравствуй, Кострикин. Учти, ты нас не знаешь. Мы практиканты, будем пробовать на тебе новый метод лечения.
— Так я вам и дался! — сказал Кострикин, слабо ориентируясь в обстановке.
— Чудик! Это либо выйдет, либо нет. А больно не будет! — сказал Юра.
— Видали мы таких! Не будет… Они тоже сначала говорили «не будет». А потом я, знаешь, как орал? Несмотря, что усыпляли.
— Да что ты с ним разговариваешь? Ты делай свое дело! — сказала Лена.
Сашуня тоже поторопил:
— Быстро! А то войдет кто-нибудь…
Осмотрев ногу Кострикина, Юра озабоченно покачал головой и громко спросил, обращаясь к Сашуне:
— Комбинация? Пунктуация? Операция?
— В данном случае, мне кажется, надо прибегнуть к тирьямпампации, — важно ответил Сашуня.
Юра, многозначительно кивнув, стал «гипнотизировать» ногу Кострикина.
— Ну, как? — спросил он, выждав для приличия две-три секунды.
— Что как? — не понял Кострикин.
— Попробуй, ногой пошевелить можешь?
— Сказал тоже! Пошевелить. Мне даже подумать об этом страшно. У меня, знаешь, какой перелом? Со смещением коленного сустава. У меня кость не туда растет. Мне еще месяца три в таком подвешенном виде тут болтаться. А потом снова учиться ходить, как маленькому. Я, может, из-за этого на второй год останусь!
Чувствовалось, что Кострикин не столько даже был огорчен, сколько гордился своим замечательным переломом.
Юра подумал и еще раз «погипнотизировал» Витькину ногу.
Бинты и гипс исчезли. На «самолете» покоилась совершенно голая Витькина нога.
— Ну-ка, шевельни слегка. Не бойся! — приказал Юра Кострикину.
Кострикин пошевелил большим пальцем ноги,
— Не бойся! Не бойся! Смелее шевели!
Кострикин осторожно повертел ступней. — Вроде не больно, — удивился он.
Юра «погипнотизировал» ногу в третий раз.
«Самолет» медленно опустился на койку, бережно неся свой груз, и растворился в воздухе. Теперь прямо на одеяле лежала самая обыкновенная, нормальная, здоровая на вид нога.
— А ну-ка согни коленку, — приказал Юра.
Кострикин послушно согнул колено.
— Теперь встань!
Кострикин босиком стал на пол.
— Попрыгай!
Кострикин прыгнул, присел. Снова прыгнул.
— Не болит! — заорал он диким голосом, в бешеном темпе выделывая ногами чарльстон. — Совсем не болит!
— Ай да прахтиканты, — сказал пожилой сидячий больной, с интересом наблюдавший картину кострикинского исцеления. — И мне, что ли, попробовать полечиться атомом? Слышь, прахтикант, а вреда от вашего лечения не будет?
— Этот вопрос в настоящий момент изучается, — небрежно кинул Сашуня. Увидев, что его ответ произвел на собеседника крайне неблагоприятное впечатление, он быстро стал делать Юре знаки: давай закругляйся, мол, пора!
Юра беззвучно пошевелил губами.
Больничная пижама Кострикина исчезла. На смену ей явились обыкновенные брюки, рубашка, свитер, ботинки.
Подумав, Юра еще что-то пробормотал себе под нос.