Ага, подумал я, и доживет такой только до первой искры от статики. Но сказал другое, причем, к сожалению, опять не подумав:
— Но ведь мы же собираемся клеить шар из бумаги!
— И что? — не въехал Менделеев.
А я понял, что надо как–то выкручиваться. Ведь не рассказывать же Дмитрию Ивановичу, как его малолетний собеседник в тысяча девятьсот семьдесят каком–то году уже пытался надуть бумажный шар водородом, и ничего хорошего из этого не вышло.
— Ну-у, — заблеял я, — наверное, раз этот водород летучий, то, наверное, и очень текучий тоже? Вот он возьмет и утечет в щели, кои мы не заметим при склейке.
Видимо, Менделеев до сих пор бумажных шаров не клеил, потому как на то, чтобы сообразить — водород действительно будет утекать в щели, а для теплового шара с непрерывным подогревом это не очень важно, ему потребовалось почти полминуты.
— Да, — сказал он, — вы, похоже, правы, Александр. Бумажный шар предпочтительно делать тепловым.
Я с тревогой покосился на отца — а вдруг он что–нибудь заподозрит? Однако родителя буквально распирало от гордости за то, что его отпрыск почти на равных беседует с научной звездой первой величины. И даже, кажется, в чем–то оную слегка уел. А маман, к моему счастью, на беседе не присутствовала.
— Но тогда, чтобы полететь, такой шар должен быть достаточно большим, — продолжил Менделеев. — Полагаю, не менее пяти футов в диаметре.
Блин, мысленно застонал я, хорошо хоть дядя не дирижабль «Гинденбург» предлагает строить. Ведь есть же тут тонкая и легкая папиросная бумага, сам видел! А из такой можно за полчаса склеить нечто вроде мешка с огрызком свечи в качестве нагревателя, и все это прекрасно полетит.
Зато Николай от предполагаемых размеров шара был в восторге, и я, вспомнив, что вообще–то целью всей этой возни является произведение впечатления именно на него, предложил:
— Наверно, лучше немного побольше. Там же внизу еще должна висеть какая–то печка для подогрева воздуха, и шару потребуется поднять не только себя, но и ее тоже.
Уже в конце нашей первой встречи я понял, что дипломатическое искусство в число талантов Дмитрия Ивановича если и входит, то в гомеопатических дозах. Прощаясь, он долго объяснял отцу, сколь поразительно ему видеть такое влечение к наукам в столь юных сыновьях наследника престола. Причем из тех речей нетрудно было сделать вывод — прояви подобные таланты дети из семьи какого–нибудь профессора, он бы так не удивился. Хорошо хоть, что проницательность отца находилась примерно на одном уровне с дипломатичностью Дмитрия Ивановича. В общем, к моей радости, никто не заметил явной двусмысленности ситуации.
На составление проекта шара ушел почти месяц. Причем у Менделеева он явно был готов сразу, но Дмитрий Иванович не пожалел сил и времени, дабы убедить нас с Николаем в том, что мы тоже участвуем в творческом процессе. И действительно, под конец Ники понимал назначение уже почти всех элементов конструкции. А вот я — нет! Хоть убей, но мне было решительно непонятно — какого лешего шар диаметром всего два с мелочью метра делать каркасным, как будто это дирижабль в сто раз больших размеров? Причем каркас этот должен быть деформируемым, дабы иметь возможность вытащить шар через все двери на улицу. Объяснение у меня было только одно — Менделеев задумался именно о дирижабле, причем, скорее всего, полужестком, а подвернувшуюся эпопею с шаром использует для прикидочного моделирования.
Эх, если бы я знал, к чему довольно скоро приведет моя авантюра с постройкой шара! Хотя, впрочем, даже если бы и знал, то все равно не факт, что повел бы себя иначе.
Первый запуск воздушного шара состоялся в январе семьдесят четвертого года. Летательный аппарат под восторженный визг Николая поднялся, причем довольно неуверенно, натянул нитку, коей был привязан к кусту на площадке за дворцом, повисел на высоте метров двадцати минут десять и плавно опустился, когда кончился спирт в горелке, принесенной нам Менделеевым. После чего маман заявила, что подобные представления чуть ли не в центре Питера могут вызвать ненужный ажиотаж, неуместный для семьи цесаревича. И что если мы собираемся вновь запускать свое изделие, то это нужно производить в каком–то более уединенном месте.