Туда же, под те же соображения, идут и все оружейные магазины, и инженерные склады, и воинские части. Так, что: лучше уж музыка. С ней проще. «Песня нам строить и жить помогает!» А стреляю я и так достаточно неплохо: крайняя перестрелка с ППС-ами это наглядно показала. Так что: день на музыку, вечером — бой… точнее, разведка боем.
Глава 5
Помнится, в бытность мою ещё школьником, в мире писателя, довелось мне прочитать одну из не слишком широко распиаренных повестей Николая Васильевича Гоголя под названием «Невский проспект», входившую в цикл «Петербургские повести». Он и сам цикл-то не так, чтобы особо известен, хоть в школьную программу изучения Русской Литературы и входит. Однако, кто его помнит? При упоминании фамилии Гоголь, первое, что вспоминается, это его сказки: малоросский колорит, мистика, фольклорные мотивы и прочее… ну, ещё пресловутый второй том «Мёртвых душ», как будто, человек ничего больше в своей жизни не писал. Мне даже немного обидно за него становится, как писателю за писателя. Ну, да ладно. Я и сам-то в этом плане от большинства не отличаюсь: мне, чтобы вспомнить, что это вообще за книга, и кто её автор, пришлось в Интернете по краткому описанию сюжета искать-копаться. И то, не с первой попытки отыскать получилось. А, когда отыскал, долго удивлялся: «Гоголь? Ни фига ж себе! Правда, Гоголь? Да ладно…». Но факт: Гоголь «Петербургские повести» «Невский проспект».
Довольно тошная штука, кстати. Тяжёлая. Я её у бабушки, во время летних каникул читал. В то время, когда ни телефонов мобильных, ни смартфонов, ни, тем более, Интернета в моём понимании мира ещё не существовало. Да я даже слова «компьютер» ещё не знал! Не было ничего из этого у меня. А, конкретно у бабушки, летом почитать было… только то, что по «летнему школьному списку» в местной маленькой библиотеке взять можно было. Остальные книги в доме были… либо совсем детские, с большими картинками и весёлыми стишками, некоторые даже через дефис написанные, чтобы удобнее было ребёнку по слогам учиться читать. Либо, слишком взрослые. Настолько, что я до них и в свои почти сорок ещё не дорос… Может, к шестидесяти, тогда, дорасту? Кто знает.
А читать я любил. Поэтому, «летний» список был всегда вычитан весь. Полностью. Даже с необязательными книжками. Он у меня вообще, практически, как «Книга Бинго» вёлся: жирно вычёркивался каждый прочитанный пункт! Ведь, только после его окончания, мне разрешалось читать фантастику…
Эх, времена были!
Так вот, эта повесть. Я не запомнил ни её названия, ни имени автора, ни имён главных героев, ни даже рода их деятельности… но сюжет не смогу забыть, наверное, уже никогда.
Там, бедный (а в школьной литературе того времени, главные герои почти всегда бедные — с детства нас воспитывали и готовили в нищете жить, нищенское мировосприятие формировали) молодой человек, однажды, гуляя по Невскому проспекту, увидел красивую женщину, залюбовался ей, очаровался ей, с первого взгляда влюбился, в общем… и пошёл дальше по своим делам.
А ночью ему приснился сон о том, что он, в той дневной ситуации поступил иначе. О том, как он пошёл за этой женщиной, узнал, где она живёт, нашёл повод познакомиться, разговориться, начать, как это нынче принято говорить — «встречаться»… Ну, дальше всё полным комплектом, включая собственный дом, женитьбу и троих прелестненьких ребятишек.
Проснулся… и ничего этого нет. А он всё такой же бедный молодой человек без своего дома и детишек, который тогда, на Невском, не пошёл за ней…
Ситуация, прямо скажем, довольно банальная и рядовая. В том или ином виде, пожалуй, случавшаяся почти с каждым. Но вот развитие этой ситуации, те решения, которые принял этот молодой человек… вот они засели мне в память, как длиннющий ржавый гвоздь с оторванной шляпкой — легче всю доску или бревно разломать, чем его вытащить.
Вместо того, чтобы приложить усилия и каким-то образом (не знаю, каким, но, кто ищет, тот найдёт) найти эту прелестную незнакомку и, таки, замутить с ней. Или, хотя бы, попытаться, он решает вернуться туда, где у него есть всё то, что ему так хочется… нет, не на Невский. А в свой собственный сон. В тот самый, с незнакомкой, ставшей его женой.
И тут опять: кто ищет, тот найдёт — он, способ в этот сон вернуться, нашёл. Элементарный способ, кстати, оказался, простой, доступный и действенный — морфий.
Принимаешь дозу, закрываешь глаза и оказываешься в своём собственном мире-раю, где всё именно так, как ты хочешь, где возможны любые чудеса, где возможности твои безграничны, где абсолютно всё подчиняется твоим малейшим желаниям.
«Великолепный план, Уолтер, если я тебя правильно понял. Надёжный, блядь, как швейцарские часы». Простой и гениальный.
На этом повесть не кончается, там ещё много чего было: и лучший друг, который попытается вытащить этого морфиниста из его зависимости, и даже встреча с той самой прелестной незнакомкой… которая оказалась в жизни как-то, не совсем так хороша, как во сне. Да и вообще, «я тебя себе совсем не так представлял»… Но, пересказывать всё произведение, не имеет смысла. Кто захочет, прочтёт сам: точное название и автора я указал — не промахнёшься.
Так вот, повесть… Мой самый главный страх: уподобиться Пискарёву (вот, даже фамилию героя вспомнил… точнее, подсмотрел в сети, но не важно — в эти дни, я «Невский проспект» нашёл, скачал и перечитал). Что, этот мир перестанет быть мне интересен. Что всё, чего я буду желать, находясь в нём: это побыстрее лечь спать, чтобы оказаться в другом. И это страшно!
Страшно именно тем, что вполне возможно. И, я бы даже сказал, не возможно, а обычно! Сколько таких вокруг? Сколько вялых пустых оболочек, ежедневно ходящих на работу и с работы, тянущих эту постылую лямку только для того, чтобы побыстрее вернуться в свой маленький сказочный мирок дивана, пива и телевизора, пива и сериалов, пива и компьютерных игр, пива и аниме, пива и манхв с ранобе, пива и игровых автоматов, пива и спортивных тотализаторов, кресла и попаданческих книжек у камина? Не говорю уж о тривиальных наркоманах — с теми и без того всё понятно. Ведь там, в этом Идеальном Мире, всё такое яркое, такое динамичное, такое цепляющее, такое выводящее на эмоции, такое увлекательное, не будничное, заставляющее чувствовать себя живым…
Я и раньше ходил под этой опасностью — писатели изначально — группа риска, ведь писатели итак, мыслями, всегда живут в своих мирах, иначе не в состоянии были бы нарисовать их достаточно живо и красочно, чтобы читатели смогли в эти миры поверить. А уж после «пробуждения», когда мне стало достаточно просто закрыть глаза, даже без дозы морфия, чтобы оказаться в ином, сказочном, волшебном мире, где у меня бесконечная свобода и бесконечные возможности…
Меня спасала лишь будничность того мира. Его бытовые проблемы и бытовая рутина, так похожая на такую же, в мире этом. Которой всё равно, где заниматься: там или здесь.
Теперь же… я подошёл вплотную к той черте, которая отделяет меня от становления настоящим Пискарёвым. Ведь, рутина исчезла!
Мне больше не надо было ни о чём заботиться: ни о чистоте своего жилища — завтра оно снова будет таким, как и сегодня, ни об учёбе — какая учёба, если завтра не настанет? Ни о своём здоровье — какое здоровье, если вечером всё равно смерть? Ни об общественном мнении с общественными правилами — плевать на правила, завтра не настанет. Ни о деньгах — деньги, пфф! Что это?.. Ни о нормах морали…
Знание, что завтра не наступит — это власть. А власть развращает. «А абсолютная власть развращает абсолютно!».
Это страшно осозновать.
С другой стороны, а кто не мечтал когда-нибудь оказаться запертым в «Дне сурка»? Том самом, с Биллом Мюрреем? Кто отказался бы от такого шанса? Я — везунчик. Пусть и попал в слегка другую вариацию: в «День курка» с Мэлом Гибсоном. Разница лишь в том, что каждый твой день заканчивается муками смерти…
Что, конечно же, само по себе — очень значительное и крайне неприятное обстоятельство… к которому, однако… оказалось возможно привыкнуть.