Главное, денег, денег — то на это сколько уйдет! И жизней, между прочим, тоже немало. Тьфу, да и только.
Не берусь судить, эта ли беседа изменила ход событий или что — нибудь другое, но только война у нас началась на одиннадцать месяцев раньше, чем я помнил — в мае тысяча восемьсот семьдесят шестого года. А закончилась всего на полгода раньше, чем в другой истории, то есть длилась эта война на пять месяцев дольше. К счастью, отец вернулся с нее живым и даже ни разу не раненым.
Глава 5
Мне было видно, что Чарльз Хис, которого теперь звали Карл Осипович, пребывает на грани отчаяния. Как же так, столь способный ребенок, как я, а английский язык ему ну совершенно никак не дается! Несмотря на огромные усилия преподавателя. Увы, его огорчение было в значительной мере оправдано. Дело в том, что английский я неплохо знал и до первой встречи с воспитателем. Ну то есть как знал — свободно читал технические тексты, почти свободно — художественные, а вот разговорной практики у меня, считай, совсем не было. Понятное дело, что Хис пришел в ужас от моего произношения, а так как он считал, что правильное произношение гораздо важнее словарного запаса, то, с его точки зрения, мое знание языка было чрезвычайно близко к нолю. А сразу все исправить не получалось, потому как слова эти вместе с их неправильным звучанием я помнил давно, и вот так сразу взять и все заменить мне не удавалось. С одной стороны, это было неплохо, так как должно же в мире быть хоть что — то, в чем Алик не силен! Ну так вот вам — английский язык. С другой — не в меру трудолюбивый Хис, будучи огорчен моими на редкость скромными достижениями, убедил отца, что со мной надо заниматься дополнительно. И вот конкретно сейчас он и занимался. А я страдал, но продолжалось это недолго, потому как в комнату ворвалась совершенно взъерошенная горничная.
— Ой, господин Хис, ваше высочество, что у нас в Питере деется — то! Вот ведь страсть — то какая, Зимний дворец взорвался! Прямо весь, и убитых видимо — невидимо.
— Уот ду ю сэйнг? — продемонстрировал свое безупречное произношение Хис, даже не поинтересовавшись, знает ли тетка хоть слово по — английски. Но она не то знала, не то просто сообразила, о чем ее могут спрашивать, и затараторила:
— Говорят, что светильный газ взорвался, вот только я этому ни капельки не верю. Ну какой может быть газ, когда чуть ли не весь дворец по кирпичику разнесло? Это, наверное, бомбисты.
— Александр, — с беспокойством привстал Хис, — увы, наши занятия вынужденно прерываются. И на случай, если и здесь произойдет нечто подобное, я должен препроводить вас в безопасное место, но, к сожалению, не знаю, где оно. Мне не успели сказать.
— Зато я знаю — в садике за дворцом, где мы первый раз запускали шар. Газ там наверняка не взорвется, и бомбисты туда вряд ли проникнут.
Разумеется, это место я назвал вовсе не из тех соображений, которые озвучил. А просто потому, что в комнате, где мы занимались, было жарко и душно, и небольшая прогулка на свежем воздухе оказалась бы очень кстати.
— Тогда идем скорее!
— Может, лучше сначала одеться? Февраль же на дворе, — зевнул я. Действительно, а чего мельтешить — то? Как уже было сказано, на дворе февраль, причем тысяча восемьсот восьмидесятого года. И это значит, что никакой газ в Зимнем не взрывался. А рванул там динамит, притащенный в подвал Степаном Халтуриным. Он хотел убил убить царя, но отправил на тот свет десяток с небольшим солдат охраны, и еще около пятидесяти было ранено. Император же не пострадал — его, кажется, в тот момент вообще во дворце не было. Хотя… кто его знает, у нас же давно многое идет не так! Остается только ждать, пока кто — нибудь прояснит обстановку.
— Александр, вам помочь одеться?
— Карл Осипович, я уже готов и жду только вас. Застегните пальто, и мы может идти.
Когда мы пришли на место, там, к некоторому моему удивлению, уже маялись маман, пара ее фрейлин, одна из которых держала на руках нашего четвертого брата, годовалого Михаила, Жорж с Ксенией и Ники. Я шепотом спросил у брата:
— Вы — то как здесь оказались?
— Мне показалось, что это самое безопасное место. Я так и сказал, когда спросили, — тоже шепотом ответил брат.
Мать тем временем пыталась узнать у Хиса, что все — таки произошло. А он — у нее. Мне их беседа показалась похожей на викторину, где соревнующиеся стараются выяснить, кто же из них меньше знает о предмете разговора. Но пока соревнование явно шло вничью.
Наконец Мария Федоровна поняла, что ничего от Хиса не добьется, и накинулась на меня:
— Алик, ну может ты нам хоть что — нибудь скажешь?
— Только то, что вряд ли взорвался газ. Скорее поработали бомбисты.
— Это неважно, но что с отцом и его величеством?
— Я думаю, мы узнаем об этом минуты через три — четыре.
— Почему ты так решил?
— Потому что вон там, между деревьями, только что проскакал всадник без шапки и на взмыленной лошади. Скорее всего, он сейчас у центрального входа. Мне показалось, что это адъютант отца, Сергей Шереметев.
— Так что же мы здесь стоим? — чуть не сорвалась на визг маман. — Скорее к нему!
Это действительно был адъютант цесаревича. На его мундире ясно виднелись следы кирпичной пыли, а на лице — потеки какой — то копоти.
— Что с ними? — еще не добежав, крикнула маман.
— Его императорское величество Александр Второй погиб, — хмуро сказал адъютант. — Только что опознали тело.
Ого, успел подумать я. Как это его угораздило?
— А Саша? — заломила руки великая княгиня. — Что с моим мужем?
— Его императорское величество Александр Третий, — все так же хмуро молвил Шереметев, — на месте руководит спасательными работами. Очень много пострадавших.
Маман как стояла, так и опустилась на пол. Вокруг нее захлопотали фрейлины. Я же, убедившись, что на меня, кажется, никто специального внимания не обращает, подошел к адъютанту.
— Сергей Дмитриевич, с каким заданием вас отправил сюда его величество?
— Рассказать семье о произошедшем. Убедиться, что с ней все в порядке. Далее действовать по обстоятельствам.
— Мне кажется, что ваше место сейчас там. Это так?
— Да.
— Тогда передайте, пожалуйста, отцу вот что. Поиск и спасение уцелевших — это, конечно, важнейшее дело. Однако не менее важным является расследование взрыва по горячим следам. Если им пренебречь, то организаторы преступления уйдут от ответственности, а тогда, боюсь, совсем скоро придется разворачивать спасательные работы в каком — нибудь другом месте. И хорошо, если только в одном. Почувствовав силу и безнаказанность, мерзавцы воспрянут духом.
— По — моему, его величество это понимает.
— Не сомневаюсь, но напомнить все равно лишним не будет.
Шереметев ускакал, но минут через сорок вернулся, уже в шапке и во главе полутора десятков казаков. Я встречал его у дверей, и он сразу обратился ко мне:
— Ваше высочество, мне поставлена задача охранять императорскую семью. Причем главное, как сказал его величество — это безопасность наследника цесаревича. Кроме того, он советовал обратиться к вам и принять во внимание то, что вы скажете.
— Только ко мне?
— Да, мнение остальных следует учитывать во вторую очередь.
— Хорошо. Мне думается, что нам, в смысле всей семье, следует переместиться в ту комнату, где мы клеили шар. Она в конце длинного коридора, и других путей попасть в нее нет. Окна высоко, третий этаж, бомбу туда так просто не закинешь, однако патрулировать пространство под окнами все — таки нужно. Ну и подвалы под всем крылом, как мне кажется, надо внимательно осмотреть и взять под охрану.
— Разумно, — кивнул Шереметев. Кажется, адъютанта совершенно не смущало, что его собеседнику неполные одиннадцать лет.