Юрген
(Комедия Справедливости)
«Of Jurgen eke they maken mencioun,
That of an old wyf gat his youthe agoon,
And gat himselfe a shirte as bright as fyre
Wherein to jape, yet gat not his desire
In any countrie ne condicioun».
О Юргене я песнь пою,
Что юность вновь обрел свою,
Обрел рубаху — огнь, сверканье,
Но не обрел предмет желанья
Ни в преисподней, ни в раю.
Глава I
Почему Юрген совершил мужественный поступок
Эту историю в Пуактесме рассказывают так. В стародавние времена жил один ростовщик по имени Юрген. Но жена частенько называла его куда более дурными именами. Она была вспыльчивой женщиной, не обладавшей особым даром молчания. Говорят, имя у нее было Аделаиза, но люди обычно называли ее госпожой Лизой.
Рассказывают также, что в стародавние времена, закрыв как-то на ночь окна лавки, Юрген по пути домой проходил мимо цистерцианского монастыря, а один из монахов споткнулся на дороге о камень. Он проклинал дьявола, положившего его здесь.
— Фу, брат! — говорит Юрген. — Разве у дьявола недостаточно силы, чтобы перенести его?
— Я никогда не соглашался с Оригеном, — отвечает монах. — И, кроме того, у меня страшно болит большой палец.
— Тем не менее, — замечает Юрген, — богобоязненному человеку не надлежит говорить с неуважением о божественно назначенном Князе Тьмы. Для еще большего смущения рассмотри промысел этого монарха! Ты можешь заметить, что он денно и нощно трудится над задачей, поставленной перед ним Небесами. Такое можно сказать лишь о нескольких причастниках, но никак не о монахах. Подумай, к тому же, о его изящном искусстве, о котором свидетельствуют все те опасные и прелестные ловушки сего мира, бороться с которыми твое дело, а мое — ссужать на это деньги. А не будь его, мы оба остались бы без работы. Рассмотри также его филантропию и взвесь, насколько невыносимо было бы наше положение, если б ты и я, да и все наши прихожане сегодня водили бы дружбу с остальными зверями в Саду, отсутствие которого мы притворно чувствуем по воскресеньям! Встать со свиньей и лечь с гиеной?.. О, нестерпимо!
Так он пошел дальше, придумывая поводы для того, чтобы не размышлять слишком сурово о Дьяволе. Большей частью это были отрывки стихов, сочиняемых Юргеном в лавке, когда дела шли вяло.
— Я считаю, что все это чепуха и ерунда, — была реплика монаха.
— Без сомнения, в твоей точке зрения больше чувства, — заметил ростовщик, — зато в моей — красоты.
Затем Юрген миновал цистерцианский монастырь и уже подходил к Бельгарду, когда повстречал некоего черного господина, который поприветствовал его и сказал:
— Благодарю, Юрген, за доброе слово.
— Кто вы такой и почему меня благодарите? — спрашивает Юрген.
— Мое имя большой роли не играет. Но у тебя мягкое сердце, Юрген. Да будет твоя жизнь лишена забот!
— Спаси нас от зла и вреда, мой друг, но я уже женат.
— Эх, господа, такой изящный и умный поэт, как ты!
— Я уже с давних пор занимаюсь поэзией.
— Конечно же! У тебя темперамент художника, который не совсем соответствует ограничениям семейной жизни. Я предполагаю, что у твоей жены особое мнение о поэзии, Юрген.
— В самом деле, сударь, ее мнение нельзя повторить, ибо уверен, что вы не привыкли к таким выражениям.
— Весьма печально. Боюсь, жена не совсем тебя понимает, Юрген.
— Сударь, — говорит пораженный Юрген, — вы умеете читать самые затаенные мысли?
Черный господин казался весьма удрученным. Он сжал губы и начал что-то считать на пальцах: когда те двигались, острые ногти сверкали, словно язычки пламени.
— Весьма плачевно для тебя, — говорит господин в черном, — оказаться первым человеком, в котором я нашел готовность замолвить доброе слово о зле. Да к тому же, за все эти века! Это же самый прискорбный пример дурного управления! Неважно, Юрген, утро вечера мудренее. Теперь же я, разумеется, награжу тебя!
И Юрген вежливо поблагодарил прямодушного старика. А когда Юрген пришел домой, его жены нигде не было видно. Он искал ее, где только можно, и расспрашивал всех подряд, но безрезультатно. Госпожа Лиза исчезла во время приготовления ужина — внезапно, бесследно и необъяснимо, словно (в юргеновских образах) пронесся ураган и оставил позади себя спокойствие, которое, по контрасту, казалось жутким. Ничто не могло пролить свет на это чудо, своего рода магию, и Юрген вдруг вспомнил странное обещание черного господина. Юрген перекрестился.
— Как же несправедливо, — говорит Юрген, — в благодарность создавать людям скверную репутацию! Но я осознаю, насколько я мудр, что в этом мире сплетников всегда обо всех говорю любезно.
Затем он приготовил себе ужин, а после лег в постель и спал очень крепко.