— Я не удивляюсь, — сказал Котт и подавленно покачал лысой, куполообразной головой. — О, мой сын, это лишь показывает, к чему приводит такое необузданное поведение.
— В случае чего я, конечно же, был бы освобожден от пребывания в подземном мире Весенним Равноденствием. Разве вы так не думаете, сударь? — спросил Юрген с надеждой, поскольку помнил, что, согласно утверждению Сатаны, все, во что верит Котт, становится в Аду истиной.
— Я уверен, — сказал Котт, — в общем, я уверен, что ничего не понимаю в подобных вопросах.
— Да, но что вы думаете об этом?
— Я вообще об этом не думаю.
— Да, но…
— Юрген, у тебя крайне невежливая привычка спорить с людьми…
— Все же, сударь…
— И я говорил тебе об этом и раньше…
— Однако, отец…
— И мне хочется говорить тебе об этом снова…
— Тем не менее, сударь…
— И когда я говорю, что у меня нет на этот счет собственного мнения…
— Но у всех есть свое мнение, отец! — закричал Юрген и почувствовал себя, словно в былые времена.
— Как вы смеете говорить со мной таким тоном, сударь?
— Но я лишь имел в виду…
— Не ври мне, Юрген! И прекрати меня перебивать! Как я уже сказал, когда ты начал орать на своего отца, словно обращался к человеку, лишенному благоразумия, мое мнение таково, что я ничего не знаю о Равноденствиях! И знать не хочу о Равноденствиях, чтоб ты понял! И чем меньше сказано на подобные, пользующиеся дурной репутацией, темы, тем лучше, говорю тебе прямо!
Юрген застонал.
— Что за примерный отец! Если б вы так подумали, это бы произошло. Но вы вообразили меня в подобном месте и не обладаете достаточной справедливостью, не говоря уж об отцовских чувствах, чтобы вообразить меня вне этого места.
— Я могу лишь думать о твоем заслуженном несчастье, вздорный негодяй! И о сонме женщин легкого поведения, с которыми ты грешил! И о судьбе, которая ждет тебя в дальнейшей жизни!
— На худой конец, — сказал Юрген, — здесь нет женщин. Это должно вас успокоить.
— По-моему, здесь есть женщины, — огрызнулся его отец. — Считается, что у многих женщин была совесть. Но эти совестливые женщины, вероятно, содержатся отдельно от нас, мужчин, в какой-то другой части Ада по причине того, что если б их пустили в Хоразму, они бы попытались прибрать это место и сделать его пригодным для жилья. Я знаю, что твоя мать с ходу бы этим занялась.
— О, сударь, вы по-прежнему находите в матери недостатки?
— Твоя мать, Юрген, во многом была восхитительной женщиной. Но, — сказал Котт, — она меня не понимала.
— Конечно, это неприятно. Тем не менее, все, что вы говорите о пребывании здесь женщин, всего лишь догадки.
— Нет! — сказал Котт. — Но мне не нужно больше твоего бесстыдства. Сколько раз тебе говорить?
Юрген задумчиво почесал ухо. Он все еще помнил сказанное Дедушкой Сатаной, и раздражение Котта казалось многообещающим.
— Но, могу поспорить, все женщины здесь уродины.
— Нет! — сердито сказал его отец. — Почему ты продолжаешь мне перечить?
— Потому что вы не знаете, о чем говорите, — сказал Юрген, подстрекая его. — Откуда могли взяться привлекательные женщины в таком ужасном месте? Нежная плоть сгорела бы на их тонких костях, а прелестнейшая из цариц превратилась бы в жуткую головешку.
— Думаю, что есть множество вампирок, суккубов и таких тварей, которым огонь вообще не вредит, поскольку эти твари наделены неугасимым пылом, который жарче огня. И ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, поэтому тебе нет нужды стоять, вылупившись на меня, словно напуганная мать-настоятельница!
— О сударь, но вы отлично знаете, что у меня нет ничего общего с подобными неисправимыми особами.
— Ничего такого не знаю. Ты мне, вероятно, врешь. Ты мне всегда врал. По-моему, ты уже собрался на свидание с вампиркой.
— Что, сударь? Жуткая тварь с клыками и перепончатыми крыльями?
— Нет, но весьма ядовитая и соблазнительная красивая тварь.
— Да ну! Не думаете же вы в действительности, что она красива?
— Думаю. Как ты смеешь говорить мне, что я думаю, а что не думаю?
— Ну ладно, у меня с ней ничего не будет.
— А по-моему, будет, — сказал отец. — И, по-моему, ты прибегнешь к своим трюкам в отношениях с ней до истечения этого часа. Неужели я не знаю императоров? И неужели не знаю тебя?
И Котт начал говорить о прошлом Юргена в обычных выражениях семейной перебранки, которые не везде удобно повторять. А бесы, мучившие Котта, в смущении отошли и, пока Котт говорил, держались вне пределов слышимости.
Глава XXXVII
Изобретение прелестной вампирки
И Котт вновь расстался с сыном в гневе, а Юрген вновь повернул к Геенне. И было или не было это совпадением, но Юрген повстречал точно такую вампирку, в мысли о которой он завлек отца. Она являлась наиболее соблазнительной и красивой тварью, которую только мог вообразить отец Юргена или любой другой мужчина. На ней было одеяние оранжевого цвета — по причине, достаточно хорошо известной в Аду, расшитое зелеными фиговыми листьями.