Кейбелл Джеймс Брэнч
Юрген (Сказания о Мануэле - 2)
Кейбелл Джеймс Брэнч
Юрген
(Сказания о Мануэле - 2)
(КОМЕДИЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ)
"Of JURGEN eke they maken mencioun,
That of an old wyf gat his youthe agoon,
And gat himselfe a shirte as bright as fyre
Wherein to jape, yet gat not his desire
In any countrie ne condicioun".
О Юргене я песнь пою,
Что юность вновь обрел свою,
Обрел рубаху - огнь, сверканье,
Но не обрел предмет желанья
Ни в преисподней, ни в раю.
[Рис. 1]
ГЛАВА I
Почему Юрген совершил мужественный поступок
Эту историю в Пуактесме рассказывают так. В стародавние времена жил один ростовщик по имени Юрген. Но жена частенько называла его куда более дурными именами. Она была вспыльчивой женщиной, не обладавшей особым даром молчания. Говорят, имя у нее было Аделаиза, но люди обычно называли ее госпожой Лизой.
Рассказывают также, что в стародавние времена, закрыв как-то на ночь окна лавки, Юрген по пути домой проходил мимо цистерцианского монастыря, а один из монахов споткнулся на дороге о камень. Он проклинал дьявола, положившего его здесь.
- Фу, брат! - говорит Юрген. - Разве у дьявола недостаточно силы, чтобы перенести его?
- Я никогда не соглашался с Оригеном, - отвечает монах. - И, кроме того, у меня страшно болит большой палец.
- Тем не менее, - замечает Юрген, - богобоязненному человеку не надлежит говорить с неуважением о божественно назначенном Князе Тьмы. Для еще большего смущения рассмотри промысел этого монарха! Ты можешь заметить, что он денно и нощно трудится над задачей, поставленной перед ним Небесами. Такое можно сказать лишь о нескольких причастниках, но никак не о монахах. Подумай, к тому же, о его изящном искусстве, о котором свидетельствуют все те опасные и прелестные ловушки сего мира, бороться с которыми твое дело, а мое - ссужать на это деньги. А не будь его, мы оба остались бы без работы. Рассмотри также его филантропию и взвесь, насколько невыносимо было бы наше положение, если б ты и я, да и все наши прихожане сегодня водили бы дружбу с остальными зверями в Саду, отсутствие которого мы притворно чувствуем по воскресеньям! Встать со свиньей и лечь с гиеной?.. О, нестерпимо!
Так он пошел дальше, придумывая поводы для того, чтобы не размышлять слишком сурово о Дьяволе. Большей частью это были отрывки стихов, сочиняемых Юргеном в лавке, когда дела шли вяло.
- Я считаю, что все это чепуха и ерунда, - была реплика монаха.
- Без сомнения, в твоей точке зрения больше чувства, - заметил ростовщик, - зато в моей - красоты.
Затем Юрген миновал цистерцианский монастырь и уже подходил к Бельгарду, когда повстречал некоего черного господина, который поприветствовал его и сказал:
- Благодарю, Юрген, за доброе слово.
- Кто вы такой и почему меня благодарите? - спрашивает Юрген.
- Мое имя большой роли не играет. Но у тебя мягкое сердце, Юрген. Да будет твоя жизнь лишена забот!
- Спаси нас от зла и вреда, мой друг, но я уже женат.
- Эх, господа, такой изящный и умный поэт, как ты!
- Я уже с давних пор занимаюсь поэзией.
- Конечно же! У тебя темперамент художника, который не совсем соответствует ограничениям семейной жизни. Я предполагаю, что у твоей жены особое мнение о поэзии, Юрген.
- В самом деле, сударь, ее мнение нельзя повторить, ибо уверен, что вы не привыкли к таким выражениям.
- Весьма печально. Боюсь, жена не совсем тебя понимает, Юрген.
- Сударь, - говорит пораженный Юрген, - вы умеете читать самые затаенные мысли?
Черный господин казался весьма удрученным. Он сжал губы и начал что-то считать на пальцах: когда те двигались, острые ногти сверкали, словно язычки пламени.
- Весьма плачевно для тебя, - говорит господин в черном, - оказаться первым человеком, в котором я нашел готовность замолвить доброе слово о зле. Да к тому же, за все эти века! Это же самый прискорбный пример дурного управления! Неважно, Юрген, утро вечера мудренее. Теперь же я, разумеется, награжу тебя!
И Юрген вежливо поблагодарил прямодушного старика. А когда Юрген пришел домой, его жены нигде не было видно. Он искал ее, где только можно, и расспрашивал всех подряд, но безрезультатно. Госпожа Лиза исчезла во время приготовления ужина - внезапно, бесследно и необъяснимо, словно (в юргеновских образах) пронесся ураган и оставил позади себя спокойствие, которое, по контрасту, казалось жутким. Ничто не могло пролить свет на это чудо, своего рода магию, и Юрген вдруг вспомнил странное обещание черного господина. Юрген перекрестился.
- Как же несправедливо, - говорит Юрген, - в благодарность создавать людям скверную репутацию! Но я осознаю, насколько я мудр, что в этом мире сплетников всегда обо всех говорю любезно.
Затем он приготовил себе ужин, а после лег в постель и спал очень крепко.
- У меня безоговорочная уверенность в Лизе, - говорит он. - У меня исключительная уверенность в ее способности позаботиться о себе при любых обстоятельствах.
Все было очень хорошо, но время шло, и поползли слухи, что госпожа Лиза разгуливает по Морвену. Ее брат, бакалейщик и член городского совета, пошел туда проверить это сообщение. И действительно, в сумерках там бродила жена Юргена и непрестанно что-то бормотала.
- Фу, сестра! - говорит член городского совета. - Это весьма недостойное поведение для замужней женщины, и об этом, похоже, начнут говорить.
- Следуй за мной! - отвечает госпожа Лиза. И член совета последовал за ней в потемках, но, когда она пришла на Амнеранскую Пустошь и продолжала идти дальше, он понял, что лучше за ней не следовать.
На следующий вечер в Морвен отправилась старшая сестра госпожи Лизы. Эта сестра была замужем за нотариусом и считалась весьма проницательной женщиной. Как следствие этого, вечером она взяла с собой очищенный от коры ивовый прут. А по Пустоши в сумерках разгуливала жена Юргена и непрестанно что-то бормотала.
- Фу, сестра! - говорит жена нотариуса, которая была проницательной женщиной. - Разве ты не знаешь, что сейчас Юрген сам себе штопает носки и опять положил глаз на графиню Доротею?
Госпожа Лиза вздрогнула, но сказала лишь то же самое:
- Следуй за мной!
И жена нотариуса последовала за ней на Амнеранскую Пустошь и пересекла эту Пустошь, а там оказалась пещера. Об этом месте ходила дурная слава. В сумерках навстречу им вышел, высунув язык, тощий пес, но жена нотариуса трижды хлестнула его прутом, и молчаливый зверь оставил их. Госпожа Лиза молча прошла в пещеру, а ее сестра повернулась и, плача, отправилась домой к детям.