Она была действительно мила, когда рассказывала ему о том, что случилось в Копенгагене, когда молодой граф Озмунд спустился в подвал к нищенке, и что они сделали с кусками его тела; и о том, как у одного вида змей появилось тайное имя, которое, будучи выкрикнутым ночью с соответствующей церемонией, вызовет восхитительные происшествия; и о том, что можно делать с помощью некрещеных детей, если только те не поцелуют тебя своими влажными неуверенными губками, потому что тогда все это становится невозможным; и о том, как она воспользовалась черепом молодого рыцаря Ганелона, когда он расстался с ним, а она с рыцарем; и о том, что под конец сказал крокодилам молодой священник Вульфнот.
- О да, у моей жизни есть забавная сторона, - сказала Флоримель. Конечно же, нравится ощущать, что ты не всецело потеряла контакт с миром и даже вносишь скромный вклад в пресечение глупости. Но даже при этом, ваше величество, эти имена, которыми тебя называют! То, чего ждут от тебя молодые люди в качестве платы за их телесную и духовную гибель! То, что говорят о тебе их родственники! И, кроме всего прочего, постоянное напряжение, работа в ночное время и непрерывные попытки жить согласно своим принципам! О да, ваше величество, я была гораздо счастливее, когда оставалась чахоточной швеей и гордилась своими петлями для пуговиц. Но от невестки, которая лишь иногда, будто отбывая повинность, зовет тебя на чай и которая известна своей набожностью, можно, конечно же, ожидать чего угодно. И это напоминает мне, что в действительности я должна рассказать вашему величеству о том, что случилось на сеновале сразу после того, как аббат разделся...
Так она продолжала болтать, а Юрген слушал и снисходительно улыбался. Она несомненно была мила. И вот так они вполне удовлетворительно вели домашнее хозяйство в Аду до тех пор, пока отпуск Флоримели не подошел к концу. А потом они расстались без слез, но с явной дружелюбностью.
И Юрген всегда вспоминал Флоримель с самым приятным чувством, но не как жену, с которой он когда-то находился в настоящей близости.
Когда эта прелестная вампирка покинула его, император Юрген, несмотря на всеобщую популярность и уважение к его политическим взглядам, стал в Аду не совсем счастлив.
- В любом случае утешительно, - сказал Юрген, - обнаружить, кто открыл теорию демократического правления. Я долго гадал, кто же выдвинул идею, что лучший способ получить разумное решение по любому умопостижимому вопросу поставить его на всенародное голосование. Теперь знаю. В общем, черти, наверно, правы в своих доктринах. Несомненно, я не могу зайти так далеко и сказать обратное: но все же, в то же самое время!.. Например, эти нескончаемые попытки насадить демократию во всей вселенной, эти постоянные войны с Раем из-за того, что Рай привязан к тиранической форме автократического правления, были как логичны, так и великодушны и являлись, конечно же, единственным способом гарантировать всеобщий триумф демократии.
Однако все это казалось Юргену весьма несерьезным, поскольку, - как он теперь знал, определенно было что-то и в Небесной системе, способствующей накоплению военной мощи, поэтому Рай обычно и побеждал. Более того, Юрген не мог свыкнуться с фактом, что Ад являлся лишь некоторой идеей его предков, с которой случайно согласился Кощей. Юргена всегда выводили из себя старомодные представления, в частности те, которые осуществлялись на деле, как в случае с Кощеем.
- Что ж, это место показалось мне грубым анахронизмом, - сказал Юрген, задумчиво глядя на огни Хоразмы, - а его методы мучения совестливых людей я не могу не посчитать в самом деле весьма жестокими. Черти простодушны, и у них добрые намерения, что никто и не собирался отрицать, но это все. Здешним местам нужна куда более упрямая и действительно несговорчивая личность...
И это, конечно же, напомнило ему о госпоже Лизе. И вот так мысли Юргена повернулись к совершению мужественного поступка. Он вздохнул и пошел среди чертей, глядя по сторонам и наугад расспрашивая о том отважном дьяволе, который в облике черного господина утащил госпожу Лизу. Но случилось странное происшествие, а именно то, что Юрген нигде не мог найти черного господина, да и ни один из чертей ничего о нем не знал.
- Из рассказанного вами, император Юрген, - сказали они все, следует, что ваша жена была язвительна и строптива - из тех женщин, которые верят, что все сделанное ими правильно.
- Это не вера, - говорит Юрген, - у бедняжки была мания.
- Поэтому ей навсегда прегражден вход в Ад.
- Вы рассказываете мне что-то новенькое, - говорит Юрген. - Множество мужей, узнай они об этом, стали бы жить порочно.
- Но общеизвестно, что людей спасает вера. А нет веры сильнее, чем вера злой бабы в свою непогрешимость. Ясно, что ваша жена из тех особ, которых не может вынести никто, кроме ангелов. Мы выводим из этого, что ваша императрица наверняка в Раю.
- В общем, это звучит разумно. Так что я отправляюсь в Рай и, может, там найду справедливость.
- Нам бы хотелось, чтоб вы знали, - рассвирепев, закричали дьяволы, что у нас в Аду есть все виды справедливости, поскольку наша система правления - просвещенная демократия.
- Несомненно, - говорит Юрген. - При просвещенной демократии есть все виды справедливости. Я и не мечтаю это оспаривать. Но, поймите, у вас нет этой маленькой чумы - моей жены. А именно ее я должен продолжать искать.
- О, как угодно, - сказали они, - пока вы не критикуете крайности военного времени. Но, несомненно, нам жаль, что вы уходите в страну, где погруженный во мрак народ примиряется с автократом, который не был надлежащим образом выбран на свой пост. И зачем вам нужно продолжать поиски местопребывания вашей жены, когда жить в Аду намного приятнее?