Как видим, никто из специалистов в области уголовного права не отрицает того, что преступление — деяние не только противоправное, но и аморальное. Вряд ли последователен взгляд тех, кто признает аморальность любого преступления и одновременно возражает против включения признака аморальности в законодательное определение понятия преступления.
Признак аморальности, моральной осуждаемости деяния характеризует каждый состав преступления, все без исключения преступления аморальны[24].
Тем не менее ст. 14 УК РФ 1996-г. в определение понятия преступления признак аморальности не включила.
В российском уголовном праве с момента принятия в 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик не применяется аналогия закона. До этого в соответствии с УК РСФСР 1926 г. (ст. 16) допускалось наказание за общественно опасные действия, не предусмотренные УК, «применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления». Наличие возможности применения уголовного закона по аналогии открывает путь к произволу, а это с этической точки зрения безнравственно. Государство присваивает себе права наказывать человека за действие или бездействие, которое уголовным законом не запрещено, в момент его совершения было не наказуемо, во всяком случае в уголовном прядке. Если в ряде других отраслей права аналогия допустима и может быть нравственно оправдана, то в уголовном праве, где речь идет о признании человека преступником и его уголовном наказании, применение аналогии несправедливо.
Вслед за международно-правовыми нормами ст. 54 Конституции России в настоящее время устанавливает гуманный принцип уголовного права nullum crimen sine poena, nulla poena sine lege — «никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением». Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. При этом закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет.
Последнее положение, крайне важное именно для уголовного права, обусловлено нравственно теми же причинами, что и отказ от аналогии. Человек, наказываемый за действия, которые при. их совершении не считались преступными, становится жертвой произвола, объектом расправы.
Целый комплекс нравственных проблем связан с уголовным наказанием. Среди них заслуживают внимания прежде всего цели наказания. Исторически цели и нравственное обоснование уголовного наказания получали разную трактовку. Объяснения природы и цели наказания давали различные “теории: теория возмездия, теория устрашения, теория целесообразности, теория психологического принуждения, теория заглажения вреда и т. п.[25].
Признание целью уголовного наказания устрашение, возникшее, видимо, вместе с уголовным правом и бытующее до настоящего времени в обыденном общественном сознании, влечет за собой ужесточение уголовной ответственности, дегуманизацию уголовного права. Опыт средневековых государств с их поражающей воображение изобретательностью в мучительстве человека, разнообразии видов смертной казни и предшествовавших ей пыток свидетельствует о том, что наказание, целью которого является устрашение, не только антигуманно, но и не достигает целей, которые преследует законодатель,
Наказание как возмездие рассматривал еще Аристотель, который писал, что «люди стараются воздать за зло злом, и если подобное воздаяние невозможно, то такое состояние считается рабством»[26]. Кант также считал наказание возмездием и, как многие другие, поддерживал идею талиона. Возмездие есть отплата, кара за причиненное зло. Принятие идеи наказания как возмездия при всех ее модификациях приводит логически к признанию талиона. Талион был свойствен далекому прошлому, когда возмездие за преступление должно было по силе точно равняться причиненному злу («око за око, зуб за зуб»). Признание возмездия в качестве цели наказания влечет за собой признание того, что наиболее эффективны самые строгие наказания, и необходимость реанимации идеи талиона, несовместимой с представлениями о правопорядке в современном цивилизованном обществе.
24
См.: Проблемы судебной этики / Под ред. М. С. Строговича. С. 33; Кузнецова Н. Ф. Указ. соч. С. 50.