Все, что делала советская сторона в Афганистане, окутывалось завесой секретности. Визит Андропова был сверхсекретным, о нем знал только самый узкий круг советского руководства.
Андропов провел интенсивные беседы с некоторыми руководителями советских учреждений в Кабуле, а также с Б. Кармалем[70] и М. Наджибуллой.[71] В результате была сформулирована стратегическая задача советской и афганской сторон — в 1982 году в основном покончить с банддвижением на территории Афганистана. Упор при этом делался на военную силу. Видимо, многие советские военные специалисты, оперативные работники КГБ, непосредственно соприкасавшиеся с противником, уже в то время сомневались в реальности этой задачи. Скорее всего, осознавали неосуществимость этого замысла и афганские лидеры, однако их интересам отвечало дальнейшее расширение участия советских Вооруженных Сил в афганской междоусобице.
К сожалению, ни Андропов, ни его коллеги по Политбюро, ни многочисленные специалисты по Афганистану были не в состоянии дать объективную оценку ситуации. Термины «бандформирование», «бандглаварь», прочно вошедшие в лексикон наших органов госбезопасности в послевоенные годы, возвратились к жизни в Афганистане. Как нередко случается, пропагандистские ярлыки мешают осознавать действительность. В начале 1982 года лишь очень немногие мужественные люди на нашей стороне осмеливались утверждать, что наша армия и кабульское руководство ведут войну не против бандитов, а против афганцев-мусульман, против значительной части афганского народа. Западные утверждения такого рода отметались как измышления враждебной пропаганды, чем они, ради справедливости надо сказать, и были на самом деле. Запад столь же плохо представлял себе афганское общество, как и Москва.
Предположим, что Андропов своим незаурядным умом мог распознать, что в Афганистане мы столкнулись не с широкомасштабным бандитизмом, а с народным сопротивлением, что афганское общество вдохновляется не идеями апрельской революции и развитого социализма, а исламом, традиционными ценностями и обычаями своей страны, непостижимыми для людей из другого мира. Подобному прозрению не было места в советской политике 1982 года. Оно означало бы признание провала всего грандиозного афганского мероприятия.
Линия на ликвидацию банддвижения была жестко обусловлена не столько афганскими, сколько советскими реалиями. Она явилась стратегической ошибкой, исправлять которую начали лишь в 1986 году.
… Андропов покидал Кабул во время жестокой снежной бури. Видимость приближалась к нулевой, ни один летчик не рискнул бы взлетать в горах в такую погоду. Но председателя КГБ уже ничто не удерживало здесь. Он выполнил свою миссию, в Москве ждали неотложные дела. Для Юрия Владимировича короткий визит сюда имел неожиданные и неприятные последствия. Редкому посетителю афганской столицы удавалось покинуть ее хотя бы без желудочного заболевания. Андропову не повезло — он заболел оспой. Видимо, врачи не сразу поняли, с каким заболеванием они имеют дело. По рассказам, состояние быстро становилось безнадежным. Каким-то чудом жизнь Андропова была спасена, но предстояло ему прожить меньше двух лет.
Как создавался «Вымпел»
«События в Афганистане заставили нас создать в 1978–1980 годах и послать туда укомплектованные спецрезервистами внеструктурные подразделения типа «Зенит» и «Каскад». Трудности, с которыми столкнулись там наши ребята доказали ошибочность принятого в 50-е годы решения о прекращении деятельности частей специального назначения.
31 декабря 1979 года я и Вадим Алексеевич Кирпиченко в присутствии Владимира Александровича Крючкова докладывали Юрию Владимировичу Андропову о нашем участии в афганских событиях. После окончания беседы я сказал о том, что нужно уже сейчас, оценивая этот опыт, подумать о формировании специального кадрового подразделения в системе КГБ. Юрий Владимирович посмотрел на меня, не ответив ни слова. В середине января произошла очередная встреча. Я уже пришел с бумагой, в которой была изложена идея создания «Вымпела». В течение 1980 года после неоднократных обсуждений, согласований в правительстве и Политбюро руководство КГБ согласилось с необходимостью образования такого подразделения.
На состоявшемся 19 августа 1981 года закрытом совместном заседании Совета Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС высшее руководство страны приняло решение о создании в КГБ совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР «в особый период».
70
КАРМАЛЬ Бабрак (родился в 1929), государственный деятель Афганистана. Родился в местечке Камари близ Кабула. По национальности — пуштун. Выходец из семьи военного. Его отец при королевском режиме возглавлял финансовое управление министерства обороны. Воспитывался в смешанной таджико-пуштунской семье врача Керамуддина Какара, где и познакомился с женой последнего Анахитой Ротебзад, ставшей впоследствии видной деятельницей НДПА. В?1952 окончил юридический факультет Кабульского университета. В?1953 за организацию студенческих демонстраций арестован и около трех лет находился в тюрьме. В 1960–1964 работал в министерствах просвещения и планирования. Один из основателей НДПА. В 1967 после раскола НДПА возглавил партийную группировку «Парчам». С июня 1977 являлся заместителем Генерального секретаря ЦК НДПА. В апреле 1978 (после военного переворота) стал заместителем председателя Революционного совета и премьер-министра ДРА. В мае 1978 направлен послом ДРА в Чехословакию. В августе? снят со всех занимаемых постов. Опасаясь расправы, в Афганистан не вернулся, остался жить в ЧССР.
71
НАДЖИБУЛЛА (Наджиб) Мухаммад (1947–1997), афганский политический и государственный деятель. Родился в зажиточной семье. По национальности пуштун. Мусульманин-суннит. Его отец Ахтар Мухаммад был вождем племени, поддерживал отношения с бывшим президентом Афганистана М. Даудом. В?1964? Наджибулла поступил на медицинский факультет Кабульского университета, который смог окончить в 1975. В?1967, после раскола партии, последовал за Б. Кармалем. В?1969 за политическую активность заключен в тюрьму. В?1970 избран секретарем подпольного горкома НДПА в Кабуле от «Парчам». В 1979 был отстранен от должности посла и эмигрировал в Югославию. При этом присвоил себе 100 тыс. долларов из кассы посольства. После ввода советских войск в ДРА вернулся на Родину. В?1980 возглавил органы государственной безопасности, вновь был избран в Революционный совет. С?1981 — член Политбюро ЦК НДПА, а с 1985 — секретарь ЦК НДПА по вопросам МО, МГБ и МВД.