– Гюрги не терпит, когда не по его делают.
Это Елена уже понимала, закивала головой:
– Я делаю, делаю… по его…
– Ну и ладно, ну и молодец.
Это для Ростова просто свадебный пир, это для Мономаха женитьба еще одного сына, коих много, это для Руси брак одного из многих и многих князей, а для самих Гюрги и тем более Елены – самое важное в жизни. Вернее, оно еще не стало самым важным и теперь предстояло понять, станет ли… Князь Владимир понимал, каково это – жить с нелюбой или нелюбым. Так хотелось, чтобы сложилось у сына, ведь сноха и собой хороша, и неглупа, и нрав имеет добрый, просто Гюрги еще рано жениться.
Но Мономах ждать не мог, он задумал большое дело – собрать всех князей на половцев и прекрасно понимал, что если это удастся, то он сам может из похода и не вернуться. Как тогда жить младшим сыновьям? Андрей еще слишком мал, чтобы для него что-то делать, а вот Гюрги уже почти взрослый.
В очередной раз задумавшись над этим, Мономах вздохнул, ничего, перемелется, мука будет. Может, и лучше, что не тронуто сердце сына любовной маетой, полюбит сразу свою женку. Так-то лучше, чем тянуться душой к одной, а жениться на другой. Только бы в Суздале все сложилось…
Елена за время пути замучилась. Как ни хорош санный путь, а все равно тряско и беспокойно. Спать надоело, возок крытый, чтоб не обдувало студеным ветром, потому ничего не видно, когда вставали на ночлег, едва распрямляла ноги и затекшую от сидения спину. Вокруг стеной стоял темный лес, лежали огромные сугробы и казалось, никогда не придет весна, снег никогда не растает. От этого на душе у юной княгини становилось совсем тоскливо. Она слышала рассказы, что есть земли, где снег лежит всегда, так не хотелось думать, что ее везут именно туда. А как же травы, рыба в воде подо льдом, что едят звери, птицы?
Жданка успокаивала:
– Нет, и снег растает, и ручьи побегут, и трава зазеленеет, дай срок. И летом жарко будет. Просто сейчас зима.
Жданка очень старалась, чтобы ее хозяйке было удобно и та ни в чем не нуждалась. На остановках требовала, чтобы их устроили получше, нажимая на то, что княгиня молода, к долгой езде и холодам не привыкла, запросто может занедужить.
Это понимали все, этого боялись, потому лучшее место всегда доставалось не князьям, а княгине с ее служанками. Но Елена не была требовательна, она стойко сносила все тяготы долгой дороги, ни на что не жалуясь, даже тогда, когда князь Владимир нарочно приходил к снохе с вопросами. Один вопрос был у Елены: почему ей тоже нельзя в седле. Мономах смущался, как сказать, что это не принято на Руси, к тому же молодая еще, может себе что повредить женское, как бы потом не жалеть.
Однажды все же сказал, Елена изумленно приподняла красивую черную бровь:
– Но у нас и девушки, и женщины верхом ездят, и ничего…
– Холодно, – чуть смутился Мономах. – Даже мы часто в сани садимся, чтобы не обморозиться.
Разговаривать со снохой было трудно, приходилось звать Жданку, да и о чем говорить? Но Мономах все равно старался, прекрасно понимая, что Гюрги сейчас совсем не до жены, со своими делами бы разобраться.
Суздаль встретил своего князя порошей, сметающей снег с верхушек сугробов, звоном колокола на звоннице единственной оставшейся целой церкви и лаем немногих собак. Приезд стольких гостей, да еще и князя, конечно, был для Суздаля событием из ряда вон выходящим, все население городка высыпало на улицы в праздничном облачении, мужики кланялись, срывая шапки с голов, но тут же выпрямлялись, с любопытством разглядывая санный поезд и самого Мономаха. Им бы на Гюрги прежде всего смотреть, но пока никто не знал, что именно этот рослый и еще нескладный отрок и есть их новый князь, потому разглядывали, оценивая, Владимира Всеволодовича.
Гюрги поразило количество большущих сугробов, словно бы на их месте когда-то были дворы и дома. Отец кивнул:
– Так и есть, не все успели новые хоромы поставить, большинство суздальцев в землянках зимует.
Вот успокоил, так успокоил! В Ростове бояре ворчат, точно псы на чужака, здесь народ в землянках. Нечего сказать, хорошо княжество…
Суздаль был маленьким, совсем маленьким, еще не отстроившимся после разорения сначала князем Олегом Святославичем, а потом вот булгарами. Но об этом Гюрги думал, только пока подъезжали, а немного погодя забыл и о размерах города, и о том, что тот за непроходимыми лесами. Все заслонил собой боярин Георгий Шимонович. С первого взгляда молодой князь понял, что перед ним настоящий наставник, у которого все в порядке, на все есть ответ, и что и как делать, он знает.
И сам тысяцкий тоже понял, что это его подопечный, хотя разговора с князем Владимиром пока не было. Но вот посмотрел Шимонович на Гюрги и нутром почуял, что с этим долговязым отроком, только что ставшим взрослым (скорее по названию, чем по сути), ему придется возиться, наставлять, ругать, воспитывать.