Между тем союзные Юрию половцы попытались нахрапом ворваться в Чернигов. Было на этот раз половцев великое множество, но и Чернигов был крепким орешком. Половцы только пригородные слободы разграбили и сожгли, кое-где прорвались через острог на посады, но перед крепкими городскими стенами остановились - ждать князя Юрия Владимировича со стенобитным снарядом.
Двенадцать дней суздальцы, ростовцы, рязанцы и муромцы приступали к Чернигову, но безуспешно. Сторожевые заставы Святослава Ольговича, прикрывавшие осадное войско со стороны Киева, сообщили, что великокняжеские полки начали возиться через Днепр. Осаду пришлось снимать.
Половцы, отягощённые черниговской добычей, откочевали в свои степи. Ханы были довольны: воинов потеряно совсем мало, а добыча оказалась богатой. Они были готовы приходить снова и снова, в чём заверили великого кагана Юрия Владимировича, зятя славного воителя, покойного хана Аепы. Юрий слушал их льстивые речи, вынужденно улыбался и говорил вежливые слова, а на сердце - унылая хмарь. Союзнички! Чужие они, чужие...
Святослав Ольгович свернул свои сторожевые заставы и, минуя Чернигов, возвратился в своё княжество.
Ростислав Ярославич санными обозами покатил в свою Рязань, благо столица его княжества была совсем близко. Рязанцы и муромцы скинули леденящее железо доспехов и лежали на санях в просторных волчьих тулупах, под тёплыми медвежьими полостями. Тепло и сытно: столовых запасов приготовили на большой поход, а обернулся он недлинным путевым шествием. Не война для них была, а недолгое необременительное путешествие. Приказал князь Ростислав Ярославич - пришли, приказал возвращаться - возвращаются, а заботы Мономаховичей для них безразличны...
А для Юрия Владимировича война была проиграна, но ещё не закончена. Надо было увести суздальские и ростовские полки в свои города и поставить на рубежах, а это было нелегко: зима выдалась морозная, вьюжная, дороги замело. Придорожные черниговские деревни были покинуты жителями, пустые избы выстыли до инея на стенах, протопить их за короткие ночные привалы было невозможно. Останавливаться на днёвки было опасно: вот-вот великокняжеские дружины кинутся в погоню.
Так и тянулись - в холоде, на скудных кормах. Отощавшие лошади едва перебирали ногами. Множилось число обмороженных и больных, раненые помирали прямо в санях, на ходу. Тяжко!
Однако до рубежей Новгород-Северского княжества доползли благополучно — Изяслав Мстиславич и Изяслав Давыдович промедлили с погоней.
Князь Святослав Новгород-Северский помнил о своём союзничестве с Юрием, дал приют ратникам в своих волостях, поделился кормами, пообещал сменных лошадей для обоза. Отогревшиеся и отоспавшиеся в избах ратники повеселели. Но долго в гостеприимной Севере задерживаться было нельзя, великокняжеские полки приближались, а конные разъезды Изяслава Черниговского уже перебегали границу княжества, сбивая редкие сторожевые заставы суздальцев.
Святослав Ольгович посоветовал Юрию отъезжать, чтобы не подвергать княжество конечному разорению. Обнялись на прощанье князья, оба прослезились, но ободряющих слов друг для друга не нашли. Будущее казалось зловещим.
Снова зимний поход по лесным дорогам, ещё длительнее и тяжелее. Едва добрели до суздальского рубежа, где Юрия ждал с владимирским полком сын Андрей. Передав ему начальствование над войском, Юрий Владимирович с одной ближней дружиной отъехал в Кидекшу. Там и застала его весть, что Святослав Ольгович Новгород-Северский, спасая своё княжество, замирился с великим князем.
Юрий залёг в Кидекше, как медведь в берлоге. Гостей не принимал, с волостелями и боярами-советниками беседовал Кузьма Сновидич. Он же и делами вершил, ссылаясь на волю князя, и гонцов-вестников выслушивал.
Многолетние труды Юрия Владимировича по складыванию Державы не прошли даром. И без присутствия князя не остановилась жизнь. Взрослые сыновья - Андрей, Глеб и Мстислав Юрьевичи - ставили полки на крепких местах вдоль рубежей, готовили города к осаде, добирали ратников. Словно освежающая весенняя гроза прокатилась над Залесской Русью. Словно подменили людей: не с прежним покорным равнодушием собирались они под воинские стяги, а по своей воле, с жертвенной готовностью сражаться. Непонятна была людям прежняя княжеская усобица, сражения на чужих полях, но теперь - иное. Биться общинно за свои домы и грады! За святыни православные, латинством не замутнённые! За всю Великую Русь!
А вести с юга приходили разные, больше тревожные, но были и такие, что вселяли надежды на благополучный конечный исход.