Месяца января в 30 день княжич Мстислав Юрьевич въехал в Новгород и был принят с великой честью.
Теперь можно было домогаться Киева без оглядки назад: и Смоленск в полной покорности, и Новгород под Юрьевым сыном, а о подручных князьях, рязанских и муромских, и говорить нечего — уже выступили в поход со своими дружинами на соединение с суздальским войском!
Полки Юрия Владимировича на санях и верхами двинулись к Киеву. У Синего моста, близ Радосчи, Юрия встретил его давнишний приятель, князь Святослав Ольгович Новгород-Северский, с полками же. Святослав повинился в своём временном отступничестве, когда вынужденно прислонился к черниговскому Давыдовичу, и был прощён.
Подошли и дружины подручных князей. Великое собиралось воинство.
Однако прямо приступать к Киеву Юрий не посчитал разумным, хотя ратной силы было уже довольно. Не оружием следовало добывать великокняжеский стол, а по закону, по праву старейшинства!
В Чернигов, отчину Изяслава, въехал с дружиной князь Святослав Ольгович и оттуда послал в Киев посольство — настоятельно советовал племяннику ссесть с великокняжеского стола без боя, не допустить напрасного кровопролития. Тогда-де Юрий Владимирович возвратит ему отчину, град Чернигов, и оставит жить в мире.
Однако Изяслав Давыдович мудрым советом своего стрыя пренебрёг, упрямо держался за великокняжескую власть, хотя сам чувствовал, что киевские бояре ему больше не опора, да и многие князья уже признали старейшинство Юрия Владимировича, единственного оставшегося в живых сына Мономаха.
Большие полки Юрия Владимировича медленно, но неудержимо приближались к Киеву.
Из Мороска, небольшого городка на Сейме в семидесяти вёрстах от Киева, Юрий отправил последнее мирное посольство. На княжеском совете в Киеве послы говорили вежливо, но твёрдо, не оружием грозили, но увещевали Изяслава как бы по-отечески: не противиться очевидному, ибо старейшинство Юрия Владимировича бесспорно, Киев - законная отчина Мономаховичей.
Черниговские ответные мужи угрюмо молчали, а киевские вельможи согласно кивали головами, дескать, сказанное послами Юрия Владимировича — истинно, чего ж тут спорить?
Больше, чем грозные суздальские полки, напугало Изяслава Давыдовича явное отступничество подлинных хозяев Киева. Отрекается Киев от Изяслава, и власть князя не простирается дальше ограды великокняжеского дворца, а верная черниговская дружина - песчинка малая в огромном враждебном городе...
И Изяслав Давыдович уступил - через неохоту, через уязвлённое честолюбие, даже оправдываться начал перед послами, что не самовольно-де овладел Киевом, сами киевляне позвали, епископа Доминиана прислали с боярами, просили в город войти, ибо остался тогда Киев без князя. Он же, Изяслав, по своему великодушию не смог их просьбу без удовлетворения оставить, принял на себя заботы о матери городов русских. Ныне же отдаёт Киев законному владетелю...
Отъехал Изяслав тихо, в предвечерние сумерки, когда людей на улицах почти что и не было. Из градских властей проводил его до ворот только осменник боярин Петрила, давнишний доброхот черниговских Давыдовичей.
На прощанье Петрила шепнул обнадёживающе:
- Не огорчайся, княже. Княжеская судьба переменчива. Юрия гражане тоже не больно-то любят. Пережди, Бог милостив. Я же тебя без вестей не оставлю, подскажу, когда твоё время придёт...
Изяслав благодарно прижал осменника к груди, всхлипнул:
- Бог тебе в помощь! Верность твою не забуду!
В лето от Рождества Христова 1155-ое, месяца марта в 20 день, Юрий Владимирович, сын Мономаха, вдругорядь обрёл великое киевское княжение, и, как казалось ему, теперь уже навечно. Достойных соперников у него на Руси больше не было.
В стольный град Юрий приехал со старшими сыновьями, со множеством советных бояр и воевод, с тиунами и волостными управителями, с великими обозами - обустраивался в Киеве прочно. Суздальские дружинники молчаливыми стайками проезжали по улицам, предостерегающе поблескивая железом доспехов. Рядом с воротными сторожами встали суздальские десятники, и теперь въехать в Киев и выехать из Киева без их зоркого пригляда было нельзя. Княжеские тиуны сновали по торговым рядам, по пристаням, заглядывали в купеческие амбары и лабазы. За осменником Петрилой неотлучно ходил княжеский тиун Малей Курмы, что-то выцарапывал писалом на берёзовом свитке — для счета, видать, и для памяти. Неуютно стало Петриле - раньше-то полновластным хозяином мытных сборов был. Управители Юрия Владимировича разъехались по волостям, по великокняжеским вотчинам, заповедным охотничьим лесам и рыбным ловлям. Крепкую сеть накидывал господин Юрий Владимирович на Киевскую землю!