Так думал великий князь Юрий Владимирович, поднимая очередную чашу со сладким греческим вином и слушая славопения гусляров. Жизнь казалась праздничной и безмятежной.
Но это только так казалось...
Юрий Владимирович запамятовал об одном важном деле, хотя многоопытный Кузьма Сновидич напоминал неоднократно. Юрий не заключил и не скрепил крестным целованием обычный договор-ряд со стольным Киевом, как делали прежние великие князья. Киевские большие мужи были этим недовольны. Выходило, будто воссел Юрий Владимирович в Киеве самовластцем, не взял на себя обязанности блюсти градские права и древние обычаи. Вслух попрекнуть великого князя в отступничестве от старины киевские мужи не решались, а к шепотку недовольных вечников Юрий не прислушивался. А Изяслав Давыдович Черниговский этого благоприятного для него обстоятельства постарался не упустить. Когда верные люди довели до Изяслава слухи о недовольстве киевлян великим князем, он снова начал плести паутину заговора.
Не всё получалось у Изяслава Давыдовича. Князь Святослав Ольгович Новгород-Северский наотрез отказался нарушить мир с великим князем, однако Юрию о злоумышлениях Давыдовича он не сообщил.
Иначе поступили Мстиславичи, Ростислав Смоленский и Мстислав Владимиро-Волынский. Они обещали соединить свои полки с черниговской ратью. Изяслав Мстиславич сам выступил в поход, а Ростислав послал своего сына Романа с конными дружинами. А у самого Изяслава Давыдовича Черниговского воинская сила была уже в готовности.
Юрий Владимирович проглядел и эту, уже нешуточную, опасность, пребывая в душевном спокойствии, веселиях и надеждах на безмятежное будущее...
Бог избавил Юрия Владимировича от неизбежных разочарований и позора. В лето от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот шестьдесят пятое[144], месяца мая в пятнадцатый день, великий князь Юрий Владимирович помер. Всего пять дней назад он был здоров и весел, пировал в гостях у осменника Петрилы, ушёл на своих ногах, но в ту же ночь занедужил и больше с постели не встал...
Злые языки намекали, что помогла-де Юрию отойти в мир иной не Божья воля, а злодейская рука человеческая, подсыпавшая яду в чапгу с вином, но так это было или нет — доподлинно не знал никто...
На следующий же день покойного великого князя похоронили в селе Берестове, в монастыре Святого Спаса. Многих людей смутила такая поспешность. Но задумываться над странностями скорого погребения было некогда — в Киеве полыхнул кровавый мятеж.
Вооружённые горожане толпами побежали по улицам, забурлили на площадях. Великокняжеский дворец был разграблен, пробовавшие защитить его суздальские дружинники безжалостно изрублены топорами. Та же участь постигла и другой, загородный дворец Юрия Владимировича, названный за красоту и богатство Раем, дворы его сына Василька и многих суздальских мужей.
Суздальцев избивали нещадно не только в Киеве, но и в других близлежащих градах и по волостям, приговаривая: «Вы нас грабили и разоряли, жён и дочерей наших обижали, не братия вы нам, но неприятели!»
Слепа мятежная толпа, многих невинных погубила.
Тиуна Малея Курмыша осменник Петрила самолично велел повесить на воротах, столь сильно досадил ему въедливый суздалец; Петрила только досадливо крякал, подсчитал, сколько серебра проплыло мимо его кошеля в великокняжескую казну из-за неотступного тиунского пригляда.
Киевский мятеж эхом отозвался в Великом Новгороде. Вечники силой вывели из города сына покойного великого князя Мстислава Юрьевича и впустили в Великий город сыновей Ростислава Смоленского - Святослава и Давыда.
Другие сыновья Юрия Владимировича (Глеб - в Переяславле, Борис - в Турове, Василько — в Поросье), но любому смысленому мужу было понятно, что это — ненадолго. Не оставят княжить в Низовой Руси Юрьевичей князья Давыдовичи и Мстиславичи!
21 мая Изяслав Давыдович Черниговский въехал в Киев и стал великим князем. Немирным и непродолжительным оказалось его великое княжение. Спустя четыре года Изяслав Давыдович погиб в схватке с Ростиславом Мстиславичем Смоленским, оставив Киевскую Русь в развалинах и неустроении.
А Верховой Руси, которую люди уже привыкли называть Великой, киевские мятежи и межкняжеские разборки не коснулись. Андрей, старший из Юрьевичей, спокойно принял власть над Великой Русью. Несогласных не было: ни среди братии, ни среди бояр и княжих мужей. Месяца июля в первый день, на самой макушке щедрого лета, суздальцы, ростовцы, владимирцы, ярославцы и иных старых и новых градов люди, собравшись в великом множестве, с радостью целовали крест Андрею Юрьевичу на великое княжение, храбрости его, справедливости и доброго правления ради.